— Ты боишшшься ссссильных женщщщин? Мой ссссладкий…
Не удержавшись, я бросил взгляд на своё предплечье, частично скрытое гидравлическими трубками. Там ноющими болью шрамами была вытравлена надпись: «В ГОЛОВЕ БАНЬШИ»
— СДОХНИ, человечиш-ш-ш-шко! СДОХНИ! ВРРРАХГЗ!
Баньши рванула вперёд — чтобы закончить надоевшую ей игру с добычей. Но поторопилась — щёлкнув переключателем на перчатке, я активировал ловушку.
В тот же миг по периметру раскисшего от сильного дождя перекрёстка прошелестела цепочка щелчков — и один за другим выстрелили пусковые установки, тщательно замаскированные мной несколько часов назад.
Обработанные мощными транквилизаторами, гарпунные серебряные наконечники по очереди врезались в хитиновое тело баньши, с треском пробивали его и затормаживали тварь.
Плечо, нога, туловище, снова плечо, снова нога… Ого, да у меня новый рекорд — ни один из снарядов не промахнулся! На последнем выстреле монстр, истошно завывая, рухнул на колени всего в метре от меня. Баньши попыталась дёрнуться, вырваться — но крепчайшие стальные тросы держали её крепко, да и яд, за который я отвалил целое состояние, уже начал парализовывать монстра.
— Фух! — с улыбкой выдохнул я, стирая со лба вонючую слюну твари, — Ну вот и всё! Делов-то всего на пару дней!
— Пус-с-с-с-стии-и-и… — шипел монстр, — Пусти, сын предателей!
Очередное напоминание о родителях, в таком контексте, да ещё и от мерзкой аномальной твари вызвало вспышку ярости. Осклабившись, я с удовольствием пнул баньши в морду, заставив её заткнуться. Затем вновь бросил взгляд на надпись, на предплечье, частично скрытую механизмами перчатки, и дёрнул один из её тумблеров.
Вжух!
Узкая цепная пила, длиной в пару ладоней, выщелкнулась из механического футляра и, раскрутившись, зажужжала как здоровенный комар.
— Ну, начнём, — выдохнув, сказал я.
Обойдя баньши, которая к этому моменту превратилась в каменную статую, я хорошенько примерился и опустил лезвие пилы на центральный шов, разделяющий две половинки вытянутой головы твари.
Мерзость, конечно, но тварь должна быть живой, пока я провожу… «Операцию».
Хруст, с которым начала расходиться кость, заставил меня содрогнуться — а баньши, которая поняла, что я делаю, завопила:
— С-с-с-сто-о-о-ой! Стой, мяс-с-с-со!
— Ага, щас…
ВЗЗЗЗЗЗУУУУУУУ!
— КА-А-А-АК⁈ КАК ТЫ УЗНАЛ⁈ СТОЙ! СТОЙ Я ДАМ ТЕБЕ ВСЁ! ВСЁ! ЖЕНЩИН! БОГАТСВО! ТОЛЬКО ОСТАНОВИСЬ!!! ОСТАНОВИСЬ!
КРРРАХ!
Черепушка баньши хрустнула и две её половинки разошлись в стороны, обнажая серый мозг — тоже разделённый на две части, соединённые будто тонкой паутиной. А под ней…
Лежал «ключ».
Костяная спица голубоватого цвета — размером с ладонь, очень тонкая и острая с одной стороны, утолщённая и загнутая с другой. От неё исходили лёгкие вибрации магии…
— Выигрыш есть, можно поесть! — прошептал я свою ритуальную фразу, убирая пилу и доставая из головы баньши самое дорогое, что можно найти в аномальных зонах, — Ещё три… Нужно ещё три…
— Оставь! Оставь! — вопила тварь. Теперь в её голосе слышался искренний ужас.
Ещё бы — без «ключа» она сдохнет уже завтра.
Я ничего ей не ответил — несколько секунд внимательно разглядывал добычу, а затем уложил «ключ» в плоский футляр, убрал его в наружный карман рюкзака. В последний раз посмотрел на баньши, попавшую в мои силки будто муха в паутину, развернулся и направился на север — туда, где припрятал байк.
Но не успел сделать и пару десятков шагов, как предплечье пронзила вспышка боли — знакомой, но от этого не менее неприятной…
— Что-то быстро в этот раз… — пробормотал я, закатывая рукав плаща, который успел накинуть после боя.
Шрамированная надпись на мускулистом предплечье изменилась — в очередной раз. Теперь там, будто выжженные пару дней назад, красовались три новых слова: «ОСТАВЬ СВОЙ БАЙК».
Прочитав послание, я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Нахмурился, осознавая увиденное, затем усмехнулся и покачал головой:
— Нет, пап, я всё понимаю, ты и раньше подкидывал мне странные загадки — но топать до города двести километров, сто из которых по сумрачной зоне — такое себе занятие… Не слишком умное. Да и «Арч» оставить не могу. Так что в этот раз я пренебрегу твоей подсказкой, извини.
Ответа, как обычно, не последовало, но я его и не ждал. Поправив лямки на рюкзаке — там хранилось много ценных вещей, добытых за последнюю пару недель — я зашагал дальше.
Несмотря на то что в этот раз я решил не руководствоваться словами, которые с завидным постоянством появлялись на моей руке — я привык относиться к ним серьёзно. Они не раз спасали мне жизнь, так что бдительность пришлось удвоить.