Впервые мы не выставили на ночь дозорных и все пятеро завалились спать на расстеленный около долгожданного костра брезент. Разумеется, после того как мы слышали взрывы и нашли посылку, предназначавшуюся, вероятнее всего, преследующей нас группе, это было легкомысленно, однако поход так измотал нас, что пришлось рискнуть. Сколько я ни убеждал себя в необходимости выставить ночной караул, сил у меня достало лишь на то, чтобы подняться и затоптать костер.
Я вглядывался в усталые, обросшие щетиной и распухшие от комариных укусов лица товарищей, смотрел на их оборванные комбинезоны, ободранные и сбитые пальцы и думал о том, что нам пока везет — мы выбрались из этих проклятых болот без потерь. В том, что мы сумеем найти Станцию, я не сомневался, не пугала меня и встреча с мародерами — благодаря найденной «колбасе» мы были прилично вооружены. Однако если, добравшись до Станции, мы обнаружим, что она уже занята, поход наш окажется не только бессмысленным, но и скорее всего гибельным для всех нас. С вертолетом нашим конкурентам ничего не стоит отыскать ее и подготовить нам достойную встречу. Додумать эту мрачную и уже не первый раз приходившую мне в голову мысль я не успел, сраженный тяжелым, беспокойным сном.
Мне снилась Катрин, умолявшая меня не ходить на Станцию. Цеплявшийся за материнскую юбку Освальд сначала вторил ей: «Папа, не надо! Папа, не надо!» — а потом в руках у него появился массивный армейский пистолет и он, с трудом подняв его, начал в меня стрелять…
Первое, что сделал Валентин, разбудив меня, — это сунул мне под нос часы:
Я спросонья обругал его, как будто он был виноват в том, что мы так заспались, и принялся расталкивать остальных. Пока мои товарищи нехотя поднимались, протирали глаза и чистили перышки, Валентин успел разжечь костер и вывалил в котелок содержимое нескольких консервных банок, решив, видимо, что время, затраченное на добрый завтрак, окупит себя сторицей. И, надо признать, лица этих засонь при виде булькающего в котле варева начали проясняться.
— Похоже, у нас намечается пиршество, — оживленно пробормотал Даниэль, крадучись и, по своему обыкновению, как-то боком подбираясь поближе к костру. — Хорошо поспали, хорошо поедим, глядишь, и вовсе на людей станем похожи.
— Чего-то не хватает, а? — Валентин запустил пятерню в густую черную бороду и задумался.
— Музыки. Правильному пищеварению способствует тщательно подобранное музыкальное сопровождение, — сообщил Десто и полез в рюкзак за приемником.
— Да не мучь ты его, опять только треск да помехи услышишь. Надоело, — остановил его Валентин. Повел из стороны в сторону коротким, похожим на картошку носом и торжественно возвестил: — Знаю! Знаю, чего не хватает, — лаврового листа! Где-то он у меня здесь был… Даниэль, не суй нос в котел, свари лучше кофе.
— И не думал совать. Между прочим, вы заметили, какие тут странные деревья растут? Листья острые и узкие и расположены перпендикулярно земле.
— Точно. А стволы голубые и блестят, будто металлические, даже не скажешь, что это кора. Я о таких и не слыхивал.
— Обрати внимание, они все молодые, после войны уже выросли.
— При чем тут война?
— Да нет, я так просто.
— «Просто»! — передразнил Даниэля Валентин. — Ты смотри, что делаешь, кто же так кофе варит? Это же суррогат, который с молоком пьют, а не кофе!
— Сюда бы Ионату из «Счастливого якоря»…
— Не успел оклематься, а уже по девочкам соскучился?
— Что ты! Просто никто лучше ее в Порт-Андебаре кофе заваривать не умеет.
— Чревоугодник! После стольких дней воздержания ему нужна женщина для варки кофе! Чудовище! — Десто в притворном негодовании воздел руки к небу.
Холодные консервы и влажные галеты, когда мы жевали их, сгрудившись и скорчившись под наспех натянутым тентом, чуть не по колено в воде, не располагали к беседе, и вот теперь, в предвкушении близкого завершения похода и обильного горячего завтрака, словно вознаграждая себя за долгое вынужденное молчание, мы все разом начали болтать чепуху. Видимо, наступила разрядка, и я вдруг тоже почувствовал, что беспричинно улыбаюсь и мне хочется дурачиться и нести лажу. И я уже было открыл рот, чтобы извергнуть поток глупостей, но тут до меня дошло, что среди веселящихся у костра мужчин нет Батисты.