Нас встретили богатым столом. Хозяюшка, Глафира, как мне ее представили, пухленькая розовощёкая жена усача, села чуть поодаль, удивлённо и в то же время настороженно посматривая в мою сторону, а особенно на Лею, которая сидела на плече. Сам усач представился Владиславом, а седой — Никодимом.
Холодец, варёный картофель с зеленью, квашеная капуста и небольшая бутыль с мутной жидкостью. Самогон, не иначе. И ещё маринованные огурцы с помидорами. Вкуснотища просто нереальная. Я ел за обе щёки, запивая ароматным хлебным квасом.
— Ну, давай, Иван, — разливая мутную жидкость по глиняным кружкам, ответил Никодим. — За то, чтобы у тебя получилось найти того. как его…
— Драгомира, — напомнил я.
— Да, вот его самого, — кивнул он. — Вздрогнем.
Мы ударились кружками и я сделал пару глотков. Горло обожгло. Да, точно самогон, причём забористый. Я выдохнул, тут же закусил капустой.
— А можно моему коту тоже налить? — показал я в сторону Пал Палыча улёгшегося неподалёку от белой печи.
— Ах-ха-ха! — громогласно рассмеялся усач. — У тебя кот пьёт самогон⁈
— Ну да, это лавовый кот, — объяснил я. — Ему это нужно для восполнения маны.
— А, ну тогда конечно. Хоть всю бутыль могу ему вылить, — ответил Владислав, ища глазами посуду на большой стенке.
Никодим же нахмурился, что–то вспоминая, но пока молчал. Затем он вышел из-за стола и поднялся на второй этаж.
— А паучиха тоже пьёт самогон? — улыбнулся Владислав, наливая в большую миску Пал Палычу. Тот поднялся на лапы и подошёл, принявшись жадно лакать спиртное.
— Нет, она любит свежее мясо с кровью, — сообщил я.
— Ага, значит и её накормим, — засмеялся усач, и крикнул своей жене: — Глашенька, вчерашнего секача мы принесли с охоты… ты не всё в погреб стащила?
— Не успела всё убрать, треть осталась, — ответила хозяюшка, и, поймав мой взгляд, добродушно улыбнулась.
— Давай угостим питомца? — вопросительно взглянул на нее Вячеслав.
— Да пожалуйста, — ответила Глафира. — Не жалко для дорогих гостей.
— Тогда пойдём, покурим, и я тебя отведу к сараю, — махнул мне Владислав.
Когда мы вышли на улицу, усач закурил самокрутку, протянул мне ещё одну, но я покачал головой.
— Некурящий чтоль? — Владислав покосился на меня. — Ну и правильно. Я вон тоже бросать собираюсь.
Как только он открыл сарай, в нос ударил запах крови. Лея у меня на плече радостно вскрикнула.
— Какой кусок отрезать? Пожирней или филейную часть? — спросил усач, попыхивая самокруткой и прищурившись от сизого дыма.
Пока он говорил, Лея уже накинулась на висевшую на крюке заднюю часть туши, на которой запеклась кровь.
— Ого! — воскликнул Владислав. — Она прямо жрёт! Как в неё всё помещается⁈
Лея уже съела большую часть, громко чавкая и орудуя жвалами.
— Она ведь тоже магический питомец, — улыбнулся я.
Через минуту Лея утолила голод и вернулась ко мне на плечо. После себя она оставила лишь крюк, болтающийся под потолком.
— Охр*неть! — воскликнул усач и потёр глаза, вновь уставившись на голый крюк, затем на пятно крови, которое ещё недавно собралось под ним, но его сейчас не было и в помине. — Прожорливая какая!
«А если я скажу, что не наелась, он сильно удивится?» — услышал я ментальный голосок Леи.
«Думаю, не обязательно это говорить, — сказал я и пообещал: — По дороге тебе ещё подстрелю какую-нибудь дичь».
Лея довольно застрекотала в ответ.
Мы вернулись обратно, выпили ещё по стакану самогона. Пал Палыч наелся хреновины — хрена, перетёртого с томатом и довольно сообщил, что мана у него начала прибавляться, правда медленно.
Никодим спустился со второго этажа, держа в руках какую-то книжку.
— Я же помню, что где-то слышал это имя. Драгомир, — ответил он и открыл книжку. — Это дневник моего деда. Вот, здесь написано то, что тебе нужно. Он, оказывается, видел какого-то призрака в горах.
Я прочитал запись и даже увидел примерную карту, нарисованную от руки с точкой, где появлялся призрак.
«Я запомнила маршрут», — услышал я Лею.
— Тогда нам пора отправляться в путь, — ответил я Никодиму, и повернулся к усачу. — Благодарю за гостеприимство.
— Уже уходишь? — разочарованно вздохнул Владислав. — Ну, хотя бы ещё по одной, = напоследок.
Он разлил по кружкам самогон и поймал укоризненный взгляд жены.
— Чего⁈ — воскликнул он. — Это просто жест гостеприимства. Когда ещё к нам гости придут?
Я выпил и закусил огурцом и Пал Палыч поддержал нас, вылакав очередную здоровенную миску.