Мы поднимались всё выше и выше, а когда обогнули выложенную, как я понял, вручную, каменную стену, я увидел большую засыпанную песком площадку. На ней десятки больших клетей, в которых копошились одетые в лохмотья чумазые дикари. Также я заметил дымок, вьющийся из ближайшей клети.
— Нам туда, — махнул в её сторону Гварди.
Очутившись возле большой клетки, заметил тощего оборванца. Сбоку телепортатора была откинута крышка, а внутри сиял плоский прямоугольник.
Псих склонился над артефактом, тыкая в прямоугольник каким-то металлическим предметом со светящимся наконечником. При каждом касании вверх струилась струйка дыма, распространяющая неприятный запах, от которого Пал Палыч готов был уже всех здесь разорвать.
Псих даже если заметил нас, то не подал вида, лишь нахмурился.
— Как идет работа? — дружелюбно обратился к нему Гварди.
— Нормально, — проворчал псих. — Идёт и идёт. Сказал же — сделаю ночью.
— Удачной работы, — обратился старик к психу, затем повернулся к остальным двоим, которые возились, видимо, с каким-то фрагментом от артефакта. Те в ответ лишь хмуро кивнули.
Когда мы отправились обратно, Гварди резко выпалил:
— Никакого почтения к нам, нормальным жителям! А бога нашего они матерят. Психи, что с них взять! Юриотто их в живых оставил, поит, кормит… А в ответ такое отношение.
— Так вы сами с ними обращаетесь как со скотом, — не выдержал я. — За такое и напасть могут.
— На нас? Они? — иронично улыбнулся Гварди. — Не шути так. Они уже знают, что может быть. Юриотто сжег на прошлой неделе самого смелого.
— Хотя бы кров предоставьте, а не в клетях держите, как обезьян, — предложил я, и старик отрицательно покачал головой.
Всё у них как-то наоборот — умные и способные живут в клетках, а глупые и необразованные в домах.
— Наши предки делали так, значит, это правильно. И Юриотто наказывал почитать законы племени, — ответил Гварди.
— Да вы даже не пытались что-то изменить, правда? — серьезным взглядом посмотрел я на старика, и тот сразу отвел глаза.
— Не мы решаем, и даже не Юриотто, а Совет Держащих Власть, — пробормотал он.
— Я могу со всеми поговорить.
— Да ты что⁈ Нельзя! Это табу! — воскликнул старик, замахав руками и бормоча под нос какую-то молитву, при этом подпрыгивая.
— Понятно всё с вами, — ответил я. Нет смысла разговор продолжать.
Когда мы вернулись в деревню, уже стемнело.
Я заметил факелы, горящие в центре «площади», накрытые столы, громкую барабанную музыку, бьющую в уши, и толпу танцующих дикарей, среди которых было много полуголых девушек.
Меня и Пал Палыча обступили и проводили к столам. Я сел на соломенный мешок, посмотрел с сомнением на еду. Те самые булочки с котлетами и сыром, затем глаза какого-то зверя в подливе и ещё что-то бесформенное — то, что я точно не хотел пробовать, заметив в этом месиве птичьи перья и когти. В больших стеклянных банках черная вода с газом, о которой говорил Гварди.
— Привет, жители племени! — закричал Юриотто, и все восторженно завопили в ответ. — В честь такого великого события я решил присоединиться к вашему столу!
Когда божок сел рядом со мной, увидел, что я не тороплюсь прикасаться к еде.
— Угощайся, — махнул на стол Юриотто. — Вот бургеры, там глаза суслика в печеночном соусе. Колу будешь?.. Хотя что-что, а я не советую пить эту гадость.
— Отрава? — покосился я на Юриотто.
— Ну, не так чтобы отрава, но вызывает привыкание. Да и живот болит от неё. Местные привыкли к ней сильно, жить без неё не могут.
— А из чего делается?
— Жуков черных перетирают да гусениц. И еще много всяких специй добавляют, чтоб не вырвало, — пояснил Юриотто и махнул в сторону большой зеленой банки. — Лучше настойку из агавы.
Я попробовал. Хм… Довольно неплохо. Затем откусил бургер и незаметно выплюнул в руку, положив под соломенный мешок, на котором сидел. Видно, придется немного поголодать.
Без закуски я слегка захмелел. В это время услышал, как барабаны поменяли ритм и начали бить ещё громче.
— Во, сейчас выйдет местная звезда, — хохотнул Юриотто, показывая куда-то в сторону.
— У-у-упра! Лу-у-уз-з-зга! — заверещал тонкий голосок одного из дикарей, показавшийся на свет. На его плечах висела змеиная кожа. — Упра лузга, упра лузга! Ва-а-а-у-у-у! Упр-ра лу-у-у-у-узга-а-а-а!
«Что это за фигня? — засмеялась-застрекотала паучиха у меня на плече. — Верните меня в нормальный мир. А-а-а!»
«Потерпи, Лея. Уже скоро», — ответил я, ошарашенно смотря на то, как полуголые дикарки обступили поющего песню и начали болтать перед ним грудью во все стороны. Затем начали тереться об его ноги, а сам певец как-то странно затрясся, воздевая руки к небу.