— Сними лучше свой колпак, — посоветовал я. — А то он мешает тебе думать.
— Не думайте, что я не узнал вас, — ответил Асгхан, не кладя плетки. — Но пока разговариваем, можно начать с вашей спутницей.
Франсуаз пробежала пальцем по развешанным на стенах орудиям пыток.
— Обожаю такие развлечения, — облизнулась она, снимая с крючьев длинную кожаную плеть с вкрапленными кусочками металла. — Только бить, парнишка, буду я.
Асгхан неуверенно попятился.
— Перестань строить из себя порнозвезду, — посоветовал ему я. — И приступим к делу.
— Как скажете, — он не стал настаивать и стянул с лица кожаную маску. — Койганов давно не было видно.
Откуда-то снизу появилась охлажденная бутылка с водой, на пластиковых боках блестели прозрачные капельки.
— В последние годы, что я провел на своей родине, у меня почти не было работы.
— И вы стали убивать обычных людей? — спросила Френки, пробуя на эластичность витую плеть из кожи виввернодракуса.
— Такого со мной никогда не было, — он решительно покачал головой. — Охотник на койганов всегда чует их — этому нас учат с детства. Даже если тварь еще не выросла, пусть это малюсенькое яйцо в позвоночнике — я его узнаю.
— И в тот раз ты не ошибся?
Я подошел к нему поближе и обнаружил сбоку, не видимый клиентам заведения, портативный холодильник, и экспроприировал оттуда не начатую бутылку.
— Верно, ченселлор. Я никогда не смог бы убить человека. Только если в нем сидит эта тварь. Но яйцо койгана сразу не заметишь, коли ты не охотник. Тело у меня отобрали. Я не смог оправдаться, пришлось бежать.
— Асгхан, — я повертел в руках пустую бутылку, и он показал мне на предназначенную для этого корзинку, также не видимую при беглом осмотре. — Ты бы не хотел тряхнуть стариной?
Минотавр провел ладонью по рукояти плетки.
— Знаю, что койганы пришли в город, — сказал он. — Я бы хотел свести с ними старые счеты. Из-за них мне пришлось бросить свой дом — там, за океаном. Но я уже много лет этим не занимаюсь.
Он взмахнул плеткой.
— Я выбиваю дурь из богатых толстяков, которым кажется, будто жизнь дает им мало эмоций. В каком-то смысле, это тоже борьба с койганами — теми, что живут в душе каждого из нас. Нет, ченселлор, тот, кто однажды перестал быть охотником, уже не захочет становиться им снова. Мне больше нравится здесь.
— Асгхан, — Франсуаз натянула кнут в руках, пробуя его в качестве удавки. — Почему легенды о койганах связаны с Ариартисом?
— Сложно объяснить. Из семи комментаторов этого философа, шестеро упоминают койганов в своих трактатах. Некоторые убеждены, что сам мудрец посвятил тварям целое сочинение, но оно затерялось уже во времена Гоблинских войн.
— Жаль, Асгхан, — произнес я. — Мы закончили раньше, чем собирались, но, уверен, некоторые клиенты пришли заранее и уже ждут.
Франсуаз звенела висящими с потолка цепями.
— Ты уверен, что не хочешь принять участие в охоте? — спросил я.
— Да, — ответил минотавр.
— Тогда смотри, как бы они не начали охотиться на тебя.
— Это он нам звонил, — произнес я, открывая перед Франсуаз дверцу.
— Как люди могут ходить в подобные заведения, — заметила моя партнерша, рассматривая выставленные на витрине принадлежности. — Наверное, им чего-то не хватает.
— Извращение наоборот, — сказал я, пожав плечами. — Когда оно завернуто в красивую этикетку, гарантировано медицинскими дипломами и оплачивается по кредитке — это уже не извращение.
— Тебе лучше знать, — согласилась демонесса. — Думаешь, Асгхан убил первых пятерых?
— Да. Он почувствовал койганов сразу же, как те появились на улицах. Два года прошло или десять — охотник остается охотником. Это сильнее Асгхана, однако ему не хочется возвращаться к своему ремеслу.
— Почему?
— Элементарно, Френки. В пятом человеке, которого он убил, оказалось нечто, очень его испугавшее. А ему есть с чем сравнивать.
— И он предпочтет стегать голые задницы?
— Это лучше, чем если его раздерут на куски койганы.
— А они раздирают людей на куски?
— О, ты еще увидишь.
— Мадемуазель Дюпон, — Гарда, наша секретарша, стояла перед столом моей партнерши, и ее розовые щечки еще больше порозовели, как бывает, когда речь идет об очень важном предмете.
— В чем дело, Гарда? — Франсуаз приподняла глаза от бумаг.
— Речь идет о гренках, мадемуазель Дюпон.
Сцена обещала быть интересной, и я отложил в сторону биржевой вестник.