Проконсул Бурковиц поднялся.
— Два дня увольнительной, доктор. Вы не спали и перенервничали. Вам необходимо прийти в себя.
Кровь отлила от лица Селебриэн. Она поняла, что с силой закусила верхнюю губу, и с усилием заставила себя разжать челюсть.
— Я поняла, сэр.
— Простите, доктор?
Бурковиц хмуро посмотрел на нее, давая шанс исправить ошибку и ответить, как положено по уставу Драконьей Гвардии.
— Вы арестованы, — сказала Селебриэн. — Троорг, Шау'Дж — сюда.
Два гоблина-центуриона вбежали в кабинет.
Проконсул Бурковиц встал.
— Что за вздор вы несете, доктор?
— Заберите у полковника Бурковица табельное оружие.
Темно-серые стены, шероховатые, неестественно ровного оттенка. В комнате светло, хотя не видно ни одной лампы.
— Извини, что приходится держать тебя в зиккурате, Гэбрил, — произнесла Франсуаз. — Отчего-то люди с предубеждением относятся к тем, кто состоит из соплей.
— Почему Каролина должна умереть? — поинтересовался я.
— Не знаю, — ответил он.
Рейнджер встряхнул головой, словно надеялся, что от сильного толчка его мысли придут в равновесие.
— Я помню старт. «Глендаар» даже не успел взлететь. Яркая вспышка, и меня накрыло волной звука. У меня до сих пор гудит в ушах.
— Что произошло потом?
— Его тело состоит из клеток-мутантов, — вполголоса произнесла Франсуаз. — Девяносто семь процентов, Майкл. А тот червяк все еще внутри.
— Ты видела, сколько червей было на дороге? Лесная гвардия прислала еще два подразделения — но они ничего не могут найти.
Человек сидел на полу, придвинув колени к подбородку.
— Гэбрил, — ласково произнесла Франсуаз. — Тебе пора отвечать на вопросы. Я ведь вернула тебе голову, верно? А могла оставить в том пластиковом пакете. Но это недолго исправить — так что не зли меня и начинай говорить.
Черви готовились.
Они собирались в группы и вили гнезда. Тонкие нити паутины, клейкие и прозрачные, вытягивались из их телец и укладывались в ровные изгибистые ряды. Им надо было еще много успеть прежде, чем они начнут.
— Зиккурат Белого Круга огражден двумя рядами рун, — сказала доктор Селебриэн. — Здесь, здесь и здесь расположены сторожевые кристаллы. Всего их пятнадцать. Колдуны тщательно охраняют свои секреты.
Два рейнджера в мундирах Драконьей гвардии внимательно следили за ее словами.
— Мы должны быть готовы применить силу.
Слова вылетали изо рта женщины, краткие, отзванивающие металлом.
— Никто не должен пересечь периметр. Это понятно, Троорг?
— Да, леди.
— Высадите десант вот здесь, за шестыми вратами. Нам не известно, где именно спрятаны обломки. Необходимо осмотреть каждое помещение, каждый подвал.
— Что делать, если мы столкнемся с сопротивлением, проконсул?
Селебриэн выпрямилась.
— Отдайте приказ стрелять на поражение, центурион.
— Вы полагаете, это червь разбудил вас, и поэтому вы успели спастись в капсуле? — спросил я.
— Я знаю, это звучит странно.
— Выглядите вы тоже странно, — бросила Франсуаз. — А что у вас произошло с Сейрой Лоур?
Он опустил голову.
— Не знаю. Я чувствовал себя потерянным с того момента, как очнулся. Только этот червяк и составлял мне компанию. Знаете, я был рейнджером, и всю жизнь отдал службе…
Франсуаз неодобрительно посмотрела на Гэбрила Аларонда, давая понять — служба никак не объясняет того, что он наперхал Сейре полный рот зеленоватой слизи.
— Я всегда был робок с женщинами, — пояснил Аларонд. — Я так и не научился вести себя с ними. А Сейра…
— Френки, — я покачал головой. — Прости, Гэбрил.
Я отключил связь.
— Два человека, которые всю жизнь делали карьеру и ни разу толком и не потрахались. Лес. Чудесное утро. Романтическое настроение. Только они разобрались, как надо складывать губы при поцелуе — как ты снесла одному из них голову монтировкой. Молодец ты у меня, Френки.
Девушка недовольно зашипела.
— Мы снова здесь, Гэбрил, — улыбнулся я, нажимая кнопку. — А что произошло после приземления?
— Я потерял контроль, — виновато ответил он. — Испугался. Сам не понимал, что со мной — я и сейчас-то не понимаю. Мне стало страшно. Я пошел к вам. Понял, что вы хотите мне помочь.
— Гэбрил, — я осторожно подбирал слова. — Дайте я попробую догадаться. Червяк сказал вам, что вы должны убить свою дочь, так?
— Я очень люблю Каролину, — вздохнул он. — Никогда не думал, что у меня будут дети… Но я давно знал, что она принесет всем горе. Мне просто не хотелось думать, что придется убить ее самому.