— Боже мой, Майкл…
Франсуаз отстранила меня, проходя вперед.
— Не подходите ко мне, — сказала Мэделайн Ти'Айлинэль.
Ее живот был залит кровью, и алого цвета жидкость уже начала загустевать на полу лужицами. Белая ночная рубашка из плотной материи оказалась разорванной в клочья, обнажая начавший округляться живот.
Тело женщины было искромсано маленькой тупой бритвой.
Окровавленная плоть вздыбливалась холмиками и проваливалась глубокими разрезами. Кусочки мяса висели на лоскутах кожи. Голова Мэделайн Ти'Айлинэль мелко дрожала, шея была наклонена. Правая рука по локоть забрызгана мелкими капельками собственной крови.
— Мэделайн, — мягко сказал я. — Положи. Давай поговорим.
— Отойдите, — тихо произнесла она и резко взмахнула головой, как лошадь. — Иначе я убью себя.
Она размахнулась, и лезвие бритвы глубоко вошло в живот.
— Мэделайн! — резко крикнул я.
Грохнул выстрел.
Мэделайн Ти'Айлинэль с силой развернуло на месте, и я увидел, как огромное кровавое пятно расплывается на ее правом плече.
Лезвие бритвы выпало из пальцев, полотно уже было не различить за слоем сворачивающейся крови.
Мэделайн Ти'Айлинэль отступила назад, хватаясь левой рукой за стену, потом медленно осела на пол, подворачивая под себя ноги.
Ее тело содрогалось, голова упала на грудь.
Франсуаз громко выдохнула, потом вернула пистолет в кобуру на поясе.
— Бедная леди Ти'Айлинэль…
Маленькая горничная уткнулась личиком в мою грудь, ее тело дрожало, а из темных глаз беспомощно лились слезы.
— Это я во всем виновата… Я не должна была оставлять хозяйку одну…
Франсуаз стояла около дверей ванной, двумя пальцами держа перед собой лезвие бритвы.
— Все-таки хорошо, что ты пользуешься электрической, Майкл, — пробормотала она.
Я не стал выяснять, почему.
— Успокойтесь, Анита, — проговорил я, проводя ладонью по черным, сбившимся набок волосам служанки. — Мэделайн увезли в больницу. Там ей помогут, и все будет хорошо.
Несчастная девчушка так перепугалась, что отлепить ее от меня не было никакой возможности.
— Если бы я сделала, как сказал доктор… — тело Аниты дрожало все сильнее и сильнее, с каждым мгновением, как отпускало напряжение. — Если бы осталась дежурить у кровати… Этого бы не произошло.
Я поднял глаза на Франсуаз, девушка покачала головой.
Для Аниты было больно сознавать свою вину — но уж лучше бедняжке думать об этом, чем снова и снова видеть перед глазами картину смерти.
— Как же мне сказать сеньору… Боже, он же еще ничего не знает. Я должна ему позвонить…
Дрожа всем телом, она вырвалась из моих рук и засуетилась по комнате, ища телефон.
— Что будет с малышом… Боже…
Доктор вошел в комнату, поглаживая ладонью короткую седую бороду. Он старался подбодрить собравшихся и потому старательно улыбался, но было ясно, что случившееся с леди Ти'Айлинэль он не станет вспоминать с такой же добродушной усмешкой.
— А вот и наша молодая леди, — ласково проговорил он, подходя к горничной. — Вам тоже надо отдохнуть.
— Сделайте ей укол, — велела Франсуаз.
— Пойдемте, девочка, — врач обнял Аниту и, прижав к себе, осторожно повел к дверям.
— Вам надо поспать…
— Нет, доктор, я не могу отдыхать. Ведь лорд Филлип еще ничего не знает. Я должна…
— Лучше бы Филу никогда не узнать, — сухо бросил я, закрывая за ними дверь. — А это был необычный способ помощи самоубийцам, Френки. Ты должна прочитать об этом лекцию на семинаре для полицейских.
Франсуаз встряхнула головой, давая понять, что сейчас ее заботит совсем другое. Она уже вымыла руки, и теперь тщательно споласкивала их водкой из взятой на столике бара бутылки.
— Майкл, я разбила тебе губу, — сказала она, подходя ко мне и резко запрокидывая мою голову назад. — Дай посмотрю.
— Значит, теперь буду выглядеть, как заяц, — пробормотал я, чувствуя, как ее сильные чуткие пальцы пробегают по моему рту. — Не понимаю, что могло найти на Мэд — она всегда была такая благоразумная. Это даже казалось подозрительным. Будь я злопыхателем — ой, больно же!
— Мой любимый мальчик должен потерпеть, — проворковала Франсуаз. — Или ты хочешь, чтобы я отдала тебя врачикам внизу? Они сделают тебе укол и…
— Замолчи, — бросил я.
Она рассмеялась.
— Бедная Мэделайн, — покачал головой я, опускаясь на кровать и ощупывая рукой заклеенное пластырем лицо. — Теперь я вижу, что у нее на самом деле серьезные проблемы с психикой.