— Чьего? — изумилась Светлицкая.
— Городской театральной комиссии.
— Тринадцать лет служу в театр Савицкой — и впервые о такой комиссии слышу.
— До сих пор она существовала только на бумаге, ну а теперь, как видно, добрые люди рассчитывают сунуть нам ее, как палку в колесо…
Глаза у Светлицкой были глубокие, внимательные.
— Вы почитаете эту угрозу серьезною?
— Как всякую, когда в искусство врывается повелевающий и проверяющий хам.
— Ой какое словечко в устах социалиста!
— Разве социализм обязует мириться с хамством? Напротив, велит истреблять его до корней его. Хам — буржуйная сила, хамство — буржуйное наращение. В социалистическом равенстве, как в утопии апостольских братьев, которых мы сегодня изображали, ни хамов, ни хамства не будет.
— Но покуда и они, и оно есть, — засмеялась Светлицкая, — надо от них бежать и укрываться… Поедемте-ка, поедемте ко мне!
— Да — что же мы у вас делать будем? Поздно.
— А вот именно — укроемся, маленьким кружком избранных, от хамства и проведем час в радости, — сами по себе — как следует людям умным, талантливым и свободным…
— Вино-то, по крайней мере, есть ли? А то я отсюда захвачу…
— Не трудитесь. Виноградного сока — сколько угодно. А, быть может, найдутся и виноградные листья…
— Зачем? Кавказские голубцы тушить?
— Нет, — увенчать победителя и победительницу. Вы же сами говорите, что Лиза понимает вас только в венке из виноградных листьев.
* * *
Сила Кузьмич Хлебенный взялся довезти Аухфиша до типографии, где печатался «Почтальон». Старый журналист давно уже отвык ложиться спать без того, чтобы хоть мельком не взглянуть на готовые к печати полосы выходящего номера. Ехали в покойной, приятно зыбкой карете, и оба молчали, в темноте экипажа почти невидимые друг для друга, погруженные — каждый — в свои думы, напитанные впечатлениями недавних эмоций.
— Да-с, — шумно вздохнул Сила, — да-с… хорошо… Весьма даже увлекательно-с. А все-таки, ежели по правде-с… Не то!..
— Вы думаете? — тревожно оторвался от мыслей своих Аухфиш, — вы думаете, что Нордман сделал не то?
— Нет-с, этого я не дерзаю… Сам-то Нордман, кажется, сделал аккурат то, на что рассчитывал, что следовало ему сделать, и сколько ему его искусство позволяло-с: мастерски потрафил, куда наметил, — в самую точку-с. Но не ко времени нам оно. И не к месту-с. И из его того у нас — большое не то выйдет-с. Вроде как бы речь праведника на площадях Содома и Гоморры-с. Я его, вашего Нордмана, сейчас не иначе, как за ангела чистого, почитаю-с. Ну а мы, грешные, черти не черти, но не так чтобы уж очень далеко от них ушли-с.
Он долго молчал.
— Эта мамаша его-с — для меня — какой-то аллегорический зверь-с, будто из Апокалипсиса…[362]
— Скажете! Язычок у вас, Сила Кузьмич!
— Право, аллегорический-с… Словно она — не одного Нордмана мамаша, но всех-с, кто ныне на Руси посягает-с… вот как посягнул Нордман-с. Вы ведь согласны-с, что он посягнул?
— И еще как!
— Да-с… посягнул! Новый звук в больном сердце нашел, и народу своему на служение звук тот вместе с сердцем бросил, яко жертву благопотребную. Однако из всего его посягновения теперича выйдет-с только тот один результат, что любовник его мамаши купит себе какие-нибудь процентные бумаги и своевременно будет стричь от оных купоны-с. Хе-хе-хе!.. Как-с бишь этого сочинителя-то звать-с, у которого Нордман заимствовал сюжет «Крестьянской войны»?
— Каутский, социолог.
— Талантливый?
— Если не гениальный.
— Хе-хе-хе-хе!
— Над чем вы?
— Над судьбою-с… или, ежели хотите, над круговращением-с человеческим-с… Гениальные Фра Дольчино и Маргарита погибли на костре-с, гениальный Каутский написал о них великолепное сочинение-с, гениальный Нордман извлек из сочинения этого великолепнейшую оперу-с, которую гениальные Берлога, Наседкина и Рахе вдохновеннейшим образом исполнили. Столько гениев работало, увлекалось, страдало, — некоторые даже умерли-с, — чтобы красотами звука-с и видения-с передать в толпу одну и ту же идею-с…
— Зато она сразу и восторжествовала над толпой! — горячо возразил Аухфиш, чувствуя в тоне Хлебенного какую-то враждебную горечь — не то лютой насмешки, не то подавленного страдания.
362
.. речь праведника на площадях Содома и Гоморры-с. — Имеется в виду праведник Лот, единственный, кто был спасен со своей семьей из жителей городов Содом и Гоморра, уничтоженных огнем небесным за разврат и безверие.
… аллегорический зверь-с, будто из Апокалипсиса… — Имеется в виду зверь (дракон, дьявол) из Апокалипсиса (Откровение Иоанна Богослова; гл. 13), хулящий Бога и искушающий людей; аллегория язычников-безбожников.