Гурт изобразил такое лицо, что стало ясно, как был взбешен капитан. Гримли с Эльзой переглянулись, но остались слушать окончание рассказа. Гримли сбросил свою грубую накидку и прикрыл плечи Эльзы. Она сперва отказывалась, но потом, поежившись, закуталась в нее.
— Гребцы запутались в сетке, и наша галера остановилась. На лодках подплывают их лучники и как начнут нас обстреливать! Капитана ранило, нескольких матросов приняло море. Правда, Ивор несколько лодок поджег. На него проклятые змии с неба падают стаями. Хотят в море спихнуть, разорвать острыми зубами… Я топором их разгонял. Уже думаю, все, попадем к Велесу — их больше. Как вдруг Ивор какой-то мешочек достал, потряс, и вижу — пылинки оранжевые полетели в разные стороны. Он бросил лук, сел на колени и забормотал что-то. «Чего делаешь?» — говорю. «Слепоту! На этих тварей!» — И действительно, не успел эльф пару слов прошептать, как в тот же миг все гноллы, ящеры и мелкие летучие змии их — все ослепли. Кто-то за борт лодок падал от неожиданности. Воют, оружие побросали. Ну, кричу, братцы, руби сеть живей. Матросы с ножами и мечами на нее набросились и изрубили ее, проклятую. Налегли мы на весла что было силы. Сам греб вместо убитого матроса. Ивор путь во мраке указывал. А до того пустил несколько стрел, пара лодок огнем полыхнули. Гноллы с воплями за борт. В порту зарево, смог с ночным мраком сплетаются…
Выбрались мы тогда из переделки. Капитана перевязали, здесь Ивор помог немного. Посыпал на раны особой травы, тот сразу ожил — только шрамы остались на месте, где только что сочилась кровь. Я потом спросил Ивора, почему «гвен дай»? Тот ответил — нойоны!
— Так что, видать, существуют они еще, нойоны, — сказал старый дед, сидевший прямо напротив Гурта.
— Видно, что так! Я ведь говорю, своими руками бил нежить, а другого Ивор поджег!
— А что с эльфом-то тем стало?
— После того как мы вернулись, он спустился на берег в Александрете, я его больше не видел. Может, он был на войне. Может, наши убили его… Не знаю. Но воин он сильный и гордый. Очень гордый они народ, авлийцы, может, потому и мир заключили, когда побеждали. Может, им не по чести было побеждать таких слабаков, как наши господа-рыцари?! Ну заболтались мы с вами тут. Давайте ложиться! Завтра со вторыми петухами вставать, спать осталось всего ничего…
Гурт, сладко зевнув, устроился около полупотухшего костра, в окружении слуг и родни.
Люди стали расходиться. Поднялись и Эльза с Гримли.
— Где ты остановилась, у тебя ведь нет повозки?
— Пойдем, я покажу тебе!
Она взяла его за руку, улыбаясь, повела к своему становищу, находившемуся в некотором отдалении от остальных. Гримли заметил, что ее постель состояла из спущенного на землю тонкого одеяла. Вместо подушки под головой было седло и какие-то тряпки. Он смотрел на седло, когда руки Эльзы обвили его сзади, и, повернув голову, он увидел ее лицо так близко, как не видел никогда раньше. Мягкая кожа с пушком, прямой тонкий нос — она была невозможно красива. Эльза придвинулась ближе, и он не успел больше ничего разглядеть — губы их соединились в поцелуе. Она заставила его опуститься на постель. Гримли не понял, как его неопытные руки сами стали расшнуровывать завязки на ее спине. Блузка стала свободнее, сдвинулась. Она что-то шептала ему на ухо. Гримли точно не знал, что делать дальше, но тут разум отступил, и животные инстинкты взяли верх над его телом. Море страсти раскинулось перед ним… Все вокруг двигалось, ее волосы падали ему на лицо, и в один миг, отведя их в сторону, он взглянул на небо. Одна из звезд, прежде неподвижная на небосклоне, покатилась туда, где еще несколько часов назад село солнце. Свет обеих лун мягко накрывал лес.
Уснув лишь в предрассветной тиши, Гримли, разумеется, не выспался. Когда утренний ветер ударил ему в лицо, он захотел перевернуться на другой бок и с удивлением почувствовал, что лежит на земле. Глаза не хотели открываться. То ли от страха перед действительностью, то ли от желания досмотреть до конца еще не стершийся в памяти прекрасный сон. Наконец беспощадное солнце, сквозь веки кажущееся ярким кровавым пятном, заставило его открыть глаза. Люди ходили где-то вдали, слышались их голоса, споры, все собирались в путь. Окончательно проснуться его заставили две мысли: о дяде Томе и Эльзе. Встав и осмотревшись, он не только не нашел Эльзы, но и следов ее становища. Ни седла, ни одеяла. Видя, что обоз вот-вот тронется, Гримли спешно пошел к дяде Тому, тот уже все сложил и тоже искал его. Едва они встретились, как отчим сразу заявил, что отсутствовать целую ночь, когда он так переживает, — это преступление по отношению к старику.