Самоутвержденіе личности шло не только изъ этого источника. Выше было отмѣчено, съ какой настоятельностью это сознаніе вырастало изъ существа комплекснаго міропостроенія, въ которомъ человѣкъ оказывался не букашкой въ неизмѣримой природѣ, не винтикомъ въ грандіозномъ механизмѣ, не предопредѣленной въ тотальномъ единствѣ песчинкой, а самостоятельнымъ строителемъ второй природы, претворяющимъ ее изъ независимой точки своего сознанія и активности. Изъ этого строительства, изъ волевого самоутвержденія, изъ построенія на самостоятельно провѣренныхъ предпосылкахъ — т. е. изъ техники, категорической морали и гносеологіи — съ большей силой опредѣлилось человѣческое самоутвержденіе, нежели изъ образа эллинской калокагатіи, или иныхъ историческихъ отраженій.
Такъ сталъ человѣкъ задачей, опорной точкой и строителемъ; такъ открывались передъ нимъ неограниченныя дали. Но вмѣстѣ съ тѣмъ — какъ и въ другихъ случаяхъ — ставшее самодовлѣющимъ индивидуалистическое устремленіе въ своемъ продолженіи перешло на путь разрушенія. Личность, неудерживаемая въ качествѣ неразложимаго предѣльнаго единства, подверглась психологистическому разложенію на составные элементы. Отсюда развалъ импрессіонизма въ раз-ныхъ его разновидностяхъ, въ частности въ томъ декадансѣ конца вѣка, который въ плоскости субъективно-гуманистической приблизительно совпалъ во времени съ объективно техническимъ расцвѣтомъ ново-европейской эпохи и заслонилъ его отъ общаго вниманія привычностью своего литературно отраженнаго выраженія.
Выше было отмѣчено, что сила и успѣшность массоваго техническаго строительства опиралась на объективный характеръ его заданія и предмета; но въ своемъ гуманистическомъ устремленіи комплексный мотивъ приходилъ въ утвержденіи личности къ подчеркнутому утвержденію субъективности; и такъ какъ эта субъективность была связана съ культурными воспоминаніями, съ литературной традиціей, съ исторически данной словесностью, съ правовой идеей и риторикой, со всѣмъ аппаратомъ интеллигентскаго сознанія, то въ этомъ сознаніи онъ и выдвинулся на первое мѣсто, заслонивъ собою глубинный процессъ объективнаго строительства. Отсюда въ концѣ прошлаго вѣка на поверхности приходилъ къ саморазвалу литературно-артистическій интеллигентскій субъективизмъ, вводя въ заблужденіе представленіемъ общаго упадка; между тѣмъ, какъ на дѣлѣ подальше отъ литературныхъ кружковъ и внимающей имъ газетно-книжной публики проходилъ съ неизмѣримой силой внутренній безмѣрно могучій объективно-строительный процессъ. Впрочемъ, безспорно онъ уже пробивался и наружу и отметалъ накипь гуманистически литературнаго разложенія отраженіями своего объективнаго строительства.
Но и въ другомъ разрѣзѣ гуманистическое развертываніе приходило къ тяжелымъ внутреннимъ противорѣчіямъ. Комплексный мотивъ, выдѣляя личности, какъ предѣльные элементы, ставилъ вмѣстѣ съ тѣмъ съ одинаковой силой и задачу ихъ организаціи. Личность, какъ предѣльный элементъ и въ этомъ смыслѣ какъ подлинная реальность — такова идея; но эта же личность — и строитель міра, и субъектъ идеи, носитель и воплотитель ея. Отсюда самоцѣнность личности получаетъ въ ея собственномъ сознаніи непреоборимую силу. И такъ какъ личности являются составными частями общества, на нихъ распадающагося, то это не нѣкая личность, общественнымъ цѣлымъ предопредѣляемая, а всякая личность, какъ равноправно составляющая предѣльную часть общества. Отсюда — задача воспостроить общество, какъ организацію равнозначныхъ, равноправныхъ личностей — задача демократіи. Но организація есть іерархія, есть власть и подчиненіе, есть отказъ отъ самодовлѣнія — отсюда неизбѣжный конфликтъ личности и общества. Этотъ конфликтъ въ такой напряженности вовсе необязателенъ во всякой культурѣ. Ибо тамъ, гдѣ человѣкъ исходитъ изъ мотивовъ, утверждающихъ объективность и реальность цѣлаго, тамъ личность съ самаго начала чувствуетъ себя умѣщенной въ это цѣлое и имъ предопредѣленной въ своемъ назначеніи, въ своихъ правахъ. Противъ цѣлаго она не выдвигаетъ притязаній своей абсолютной объективности, своего объективнаго самодовлѣнія. Здѣсь же это притязаніе является исходнымъ; а между тѣмъ задача организаціи тѣмъ настойчивѣе, чѣмъ сложнѣе совмѣстная жизнь и культура.
Суть не только въ томъ, что растутъ и крѣпнутъ всевозможныя организаціи во главѣ съ государствомъ; суть въ томъ, что онѣ растутъ и крѣпнутъ, будучи ощущаемы производными отъ личности. Каждая носитъ въ себѣ то противорѣчіе или во всякомъ случаѣ возможность противорѣчія, что она строится, какъ организація (и слѣдовательно на подчиненіи) независимыхъ, самодовлѣющихъ единицъ. Отсюда проистекаетъ непрерывная борьба организацій и массъ и внутренняя борьба личности и организаціи. И такъ какъ въ основѣ построенія лежитъ партикуляризмъ комплекснаго мотива, и такъ какъ отдѣльныя части общества — въ силу общаго волевого устремленія — сверхнапряжены, то отсюда и проистекаетъ непрерывная опасность для цѣлаго.