— Предки нам помогут спасти потомков от нас самих? — уточнил Виктор. — А среди современников нет строителей, инженеров и педагогов?
В усмешке майора скользнуло искреннее презрение к обитателям настоящего.
— Среди современников? Этих ожиревших, самодовольных и ленивых тупиц, прожигающих жизнь в мемориуме?
— И чем ты лучше тогда наших властей? Они обворовывают будущее, а ты — прошлое. Они прикарманивают ценности из потенциариума, а ты — исторических личностей из мемориума. После таких деятелей остаются сплошные прорехи, что в прошлом, что в будущем.
Холодов махнул рукой и горько сказал:
— Иди-ка ты, Саша, знаешь куда! Со своими переворотами и заговорами!
— Браво! — неожиданно раздалось в кабинете.
Воздух затрепетал, и возле стола материализовался знакомый капитан-безопасник и с ним с полдесятка суровых бойцов, вооружённых до зубов.
— Тебя, Бурлаков, слушать — не переслушать! — нехорошо улыбнулся капитан. — Соловей ты наш красноречивый! Собирайся в путь дорогу, хватит тебе в воздушных замках скитаться. Пора в реальный мир. Лесоповал тебя заждался. Оттуда и начнёшь созидать светлое будущее.
Опальный майор даже не дёрнулся. Виктор ждал, что он сейчас вызовет охрану, и начнётся лихая перестрелка, но президент стоял, презрительно глядя на безопасников, по-наполеоновски скрестив руки на груди.
— Извини, твою розовую мечту придётся уничтожить, — сухо сообщил начальник безопасников, подходя к Бурлакову и заворачивая ему руки за спину. — И даже социотрон использовать не придётся. Критическая точка твоего общества — это ты сам. Изымем тебя из этого уютного мирка, и тут само всё посыплется. Непрочная конструкция — общество, построенное на единственной личности…
Потерянные Холодов и Кудрявцев мрачно смотрели, как безопасники «упаковывают» государственного преступника. А за окном веселился и ликовал ничего не подозревающий народ…
Прошло три месяца после этой громкой истории. Средства массовой информации переключились на другие темы, и мало кто уже вспоминал события тех жарких дней.
И Виктор, и Кудрявцев думали, что Бурлакова упекут по полной программе: власть не любит, когда на неё покушаются. Статьи и новостные ленты вначале пестрели заголовками: «Раскрыта организация заговорщиков», «Главный оппозиционер пойман», «Экстремизм не пройдёт», «Заговор Запада против суверенитета страны», но потом информационная шумиха стала стихать, пока совсем не затихла. Громкого процесса не состоялось, зато через некоторое время в городе появилась новая организация. Вывеска на её входе гласила «Государственное управление ремортации и демеморизации Мемконтроля», руководителем которой назначен подполковник Бурлаков. Ходят слухи, что в следующем году он уволится в запас и будет баллотироваться в губернаторы. В замы ему назначили проверенного агента Игнатьева. Кто-то видел, как в здании управления мелькал бывший директор скандальной фирмы «Антарес».
Государственная программа внедрения петлевых технологий была свёрнута и «отправлена на доработку». Возможно, власти испугались общественного резонанса, а, может, просто занялись поиском источника утечки важной информации, которая каким-то образом попала в руки Бурлакова. Впрочем, в мире, где всё продаётся и покупается, не может быть ничего секретного — любая государственная тайна имеет свою твёрдую цену.
Гражданка Завьялова Алевтина Сергеевна и учительница-пенсионерка Нина Ильинична отделались «лёгким испугом»: в связи с изменением в законодательстве ремортация больше не считалась уголовным преступлением, и суд назначил им административное наказание в виде штрафа в размере пяти МРОТ за «несоблюдение правил оформления документов». Господина Завьялова вытащили из альтерны, а обитателя города Снова полуабстрактного Володьку вернули обратно в привычную среду обитания. После этого супруги Завьяловы подали на развод. Суженого Нины Ильиничны, любимого Петеньку, оставили в реале, и он постепенно адаптируется.
Пострадавшего меминженера Твердынина выписали из психушки, и теперь он восстанавливался в ведомственном санатории. Гуляя по сосновому бору, сидя на берегу лесного озера, он вспоминает свои злоключения в лагерях и штрафбате. Его супруга говорила, что он собирается подать иск на Мемконтроль за демонизацию целой эпохи. Дело обещало быть проигрышным, но скандальным.