Командование действительно попыталось использовать фактор внезапности, и в подходящий момент наши войска были направлены по железной дороге. Но в конце декабря 1870 года управление железнодорожным сообщением окончательно расстроилось. В обычное время, чтобы доехать от Буржа до Сенкеза, требуется два часа, а нам для этого понадобилось двенадцать часов. Расстояние от Сенкеза до Невера не превышает девяти километров, а мы преодолевали это расстояние целую ночь. С десяти часов вечера до семи часов утра нас продержали на мосту через Луару. Выйти из вагонов было невозможно, дул ледяной ветер, страшный холод пронизывал до костей. Когда в ночной тишине стихли гудки паровозов, стало слышно, как на реке бьются друг о друга громадные льдины.
В эти бесконечные ночные часы люди жались друг к другу, чтобы сохранить остатки тепла, но ничего не помогало. Все дрожали и стучали зубами от холода. Но это было лишь начало наших несчастий.
Один железнодорожный служащий, желая нас подбодрить, сказал, что простой вызван столпотворением на промежуточной станции, и уверял нас, что после Невера движение быстро наладится.
Но в Невере наш состав окончательно встал. Оказалось, что необходимо пропустить поезд главнокомандующего, который еще только формировался. К паровозу уже успели прицепить двадцать вагонов, но этого оказалось недостаточно для транспортировки багажа штабных офицеров. Несмотря на запрет, я вышел из вагона и отправился в город. Мне надо было позаботиться о моем коне, верном Форбане, который дождался моего возвращения из Парижа и теперь ехал в одном составе со мной. Сам я был одет в теплую шинель, а у коня не было никакого покрывала, и я решил купить для него какую-нибудь попону. Я обошел нескольких торговцев, но не нашел ничего подходящего, и только одна любезная булочница согласилась продать мне два одеяла со своей кровати, за которые она запросила шестьдесят франков, хотя они не стоили и десяти. Торговаться уже было некогда, и я бегом вернулся в поезд, опасаясь, что мои товарищи уедут без меня. Но оказалось, что наш состав не сдвинулся ни на миллиметр. На вокзале продолжали формировать поезд главнокомандующего. К двадцати вагонам добавили еще пять, затем еще двенадцать, а потом еще какое-то количество. В общем они убили целый день на составление огромного поезда из пятидесяти вагонов. Чтобы стронуть его с места, потребовались три локомотива. А мы все это время стояли на запасном пути и тряслись от холода.
— Если и для вторжения в Германию им потребуется столько же барахла, — заметил Омикур, — то на это уйдут месяцы и годы.
В итоге мы потратили день и две ночи, чтобы доехать до Шаньи.
Пока мы ехали, мороз стал в два раза сильнее. В телячьих вагонах, куда нас набили, как сельдей в бочку, все мы буквально обледенели. Многие обморозили ноги, а наши лошади стали похожи на статуи. Спины у них выгнулись, а ноги, казалось, одеревенели. Напоить лошадей в пути было невозможно. Когда же мы попытались заняться ими на остановке, поезд неожиданно тронулся, но через четверть часа остановился в чистом поле, где мы простояли несколько часов, прислушиваясь к гудкам локомотивов и свисту ветра.
— Подумать только, — сказал один из солдат, — люди, которые спланировали передвижение наших войск, еще смеют называть себя железнодорожными инженерами! Если они так организуют известную им работу, то что будет твориться, когда они возьмутся руководить каким-нибудь новым делом?
Невозможно передать, какие муки мы испытали за время пути. Правда, солдатам в других эшелонах довелось перенести даже худшие страдания. Мне рассказывали солдаты 15-го армейского корпуса, что от Буржа до Клерваля они ехали десять дней, из которых три дня простояли на одном месте, причем покидать вагоны было категорически запрещено. Призывников пять дней везли из Лиона в Безансон, и температура в вагоне опускалась ниже пятнадцати градусов мороза. Что же касается переброски 15-го корпуса, то их составы формировались спустя неделю после отправки нашей части, но никто так и не принял во внимание те трудности, с которыми нам пришлось добираться до фронта.
В Шаньи нам пообещали в кратчайшие сроки выпустить нас из вагонов, но наши ожидания оказались напрасными. В итоге состав перегнали на другую станцию, но на ней отсутствовала разгрузочная платформа и выгрузить из вагонов лошадей оказалось невозможно. К счастью, нашлись смышленые люди, предложившие дойти до ближайшей деревни и принести оттуда охапки хвороста, что и было сделано. Охапки уложили у вагонов, и, когда их прихватило морозом, получился своего рода дебаркадер с небольшим уклоном, по которому и спустили полумертвых от холода и усталости лошадей. К слову сказать, довольно много лошадей околело прямо в вагонах.