«Все тщательно взвесь — прежде чем куда-то влезть!» На военном совете, где часто говорили об испытаниях, с которыми предстоит столкнуться Ганнибалу и его армии, один из его «друзей», тоже Ганнибал, по прозвищу Мономах, серьезно уверял: есть, мол, только один реальный способ добраться до Италии — научить воинов есть человеческое мясо и позаботиться, чтобы они привыкли к этой пище. Но это оригинальное предложение после всестороннего рассмотрения отвергли….
Ганнибал Барка как-то должен был убедить своих солдат, своих врагов и друзей, что боги сражаются на его стороне и победа карфагенской армии обеспечена. С этой целью он отправился в Гадес (Кадикс) и там, согласно ранее данным обетам под лозунгам «Месть — Риму», принес Мелькарту жертвы и совершил посвящения; трижды пробежав через языки жертвенного пламени. Там же, в храме Мелькарта, покровителя города Карфагена, он взял на себя и новые клятвенные обещания богам на случай, если задуманное им предприятие увенчается успехом. Тогда же среди воинов, да и не только среди воинов, стали широко распространяться слухи о чудесном сне, будто бы привидевшемся Ганнибалу, величайшему полководцу всех времен и народов, и явно предвещающем ему победу. Пропагандистская машина работала на полную мощность.
Поскольку море оставалась территорией врага, и римляне могли по воде быстро перебросить свои войска в любую точку, то непримиримый Ганнибал должен был позаботиться о безопасности своего тыла. Как в Африке, чтобы обезопасить ее от возможного вторжения из Сицилии, так и на Пиренейском полуострове. В Африку он решил направить воинов испанского происхождения, а в Испании разместить африканские гарнизоны.
Лев Карфагена хотел, чтобы африканцы служили в Испании, а испанцы в Африке потому, что вдали от дома те и другие, как бы взаимно обменявшись заложниками, будут лучше исполнять свои обязанности. Очевидно, Ганнибал опасался не только римского вторжения, но и бунтов подвластных Карфагену ливийских и иберийских племен, которые мечтали вернуть своей родине независимость. Пунийцы прошли хорошую школу, и их полководцу прекрасно знакома была измена. В этом случае, конечно, целесообразно было использовать для подавления мятежей солдат-чужеземцев.
Ганнибал направил в Африку 13 850 пехотинцев и 1200 всадников, набранных из различных испанских племен — терситов, мастианов, оретан и олкадов; туда же он послал и 870 балеарских пращников. Эти солдаты в небольшом количестве разместились в самом Карфагене, но в основной массе — в ливийских городах. Кроме того, сенат Карфагена своей властью в самой Ливии мобилизовал четыре тысячи воинов и расквартировал их в Карфагене — если понадобится, для обороны города, а при необходимости и в качестве заложников.
В Испании же войск совсем не оставалось. Тридцать тысяч солдат-защитников оставались лишь мечтами. Командовать войсками Карфагена в Испании, на территории превышающей размерами всю Италию вкупе с островами Сицилией, Сардинией и Корсикой, Ганнибал назначил своего брата Гасдрубала и передал в его распоряжение такие воинские силы: пехотинцев — 11850 ливийцев, 300 лигуров, 500 балеаров, и всадников — 450 ливийских финикийцев (из городов на побережье Африки, основанные финикийцами и, так или иначе, подвластных Карфагену, например: Гиппон, Гадрумет, Малый Лептис, Великий Лептис, Фапс) вперемешку с ливийцами, 300 илергетов (африканское ливийское племя), 800 нумедийцев. Нумедийские всадники были «глазами и ушами» карфагенских полководцев. На них возлагалась обязанность вести «малую» (рейдовую) войну, нападая на отдельные вражеские отряды пехоты и конницы, высланные за фуражом.
Кроме того, у Гасдрубала были 21 слон и, для обороны побережья от римского вторжения с моря, флот в составе 50 пентер, 2 тетрер и 5 триер. Кажется немало, но наполовину это флот еще не был достроен. Так только 5 триер и 32 пентеры уже имели команды из моряков.
А для похода в Италию Ганнибал мобилизовал все что смог, выгреб все воинские ресурсы под чистую — примерно 90000 пехотинцев и 12000 всадников. Вот так! Не сирота в слезах, Республика на троне!
Помимо собственно карфагенян, составлявших в этой армии, в общем, малозаметную прослойку, преимущественно командный состав, ее основные контингенты складывались из частью насильственно мобилизованных, частью завербованных ливийцев и иберийцев, а также из наемников различного происхождения и положения.
Те же лузитаны (проживающие на дальнем атлантическом побережье), умели искусно устраивать засады, выслеживать врага; они очень проворны, ловки, отличаются прекрасной маневренностью в строю. Лузитаны носят вогнутый вперёд небольшой щит шестьдесят сантиметров в поперечнике, висящий на ремнях (так как у него нет ни колец, ни ручек). Кроме этих щитов, они вооружены ещё кинжалом или ножом. Большинство носят льняные панцири, только у немногих имеются кольчуги и шлемы с тремя султанами, остальные же носят шлемы из сухожилий.