Да уж! Страшное место! Этак недолго напороться на варварское копье!
Вот здесь бойи, ведомые вождем Магалом, по прозвищу «Кровавый топор», и устроили свою засаду. Атака варваров была сродни удару молотом. Упали подрубленные деревья, преградив путь легионам, раздался звериный вой и началась кутерьма. Залп стрел и дротиков в упор. Галлы, в ожидании врага, лежали в кустах, затаившись, и внезапно выскочили, громко улюлюкая, и яростно набросились на римлян. Исторгаемый тысячами глоток, их боевой клич напоминал завывания демонов в преисподней. Именно в такие моменты, как этот, решалась судьба большинства сражений. Стоит легионерам дрогнуть, и варвары превратят их в кровавое месиво.
Римлянам были видны оскаленные зубы нападающих лохматых громил, капли пота на лбу, заточенные лезвия их боевых топоров. Крутые парни с севера в костюмах из звериных шкур. Чужаки от которых исходит смесь угрозы и уверенности. Опасные. Возглавляли эту орду четверо совершенно голых воинов «маньяков», чьи тела были раскрашены белой и синей краской. Их свирепый оскал, их рост и физическая сила, полное отсутствие страха, не говоря уже об одежде, — все это вселяло ужас.
Соперники схлестнулись в боевом вихре. Тотчас раздались крики боли и ужаса, звон клинков, пронзительные вопли. Великанистые верзилы, горячие парни, рубили без жалости и пощады, навстречу им подымались хрупкие клинки коротких гладиев, но что могли они сделать против огромных секир в сильных руках? Легионеров охватило безумие, паника, давка, в которой солдаты не могли толком работать мечом.
Орудуя смертоносными боевыми топорами, свирепые варвары косили воинов Рима, словно сухую траву. Солдаты добивали своих раненых товарищей или в отчаянии сами падали на мечи. Римляне дрогнули и побежали. Так как остаться здесь — значило умереть. С большим трудом и огромными потерями Манлий прорвался к поселению Таннет неподалеку от реки Пад; там римляне наспех построили укрепления. Потери были колоссальные. При бегстве римляне бросили не только своих убитых и раненых, но и оставили в руках свирепых галлов своих легионных орлов. «Бежали робкие грузины» — как выразился поэт.
Это сломало все планы. Разбитый в пух и прах легион Манлия был чисто римским (а не союзническим). Консул Публий Корнелий Сципион, разинув рот от изумления, чтобы избежать негативного развития ситуации, вынужден был так же один из своих «римских» легионов, готовящихся к отправке в Марсель, перебросить в Геную. Для того, чтобы охладить горячие головы в Северной Италии. И, чтобы быстро перебросить этот легион, консулом, обладавшим упрямством осла, была задействована целая армада из шестидесяти грузовых кораблей.
Тут надобно заметить, что спокойный настрой и простые мужицкие манеры Публия нравились всем, от рядовых легионеров до трибунов. И даже сенаторам нравился этот слабоумный. Гней, его брат, был человеком того же сорта.
Зато теперь римляне, впавшие в угрюмость, уже не имели достаточного количества войск, чтобы встретить Ганнибала на Роне и вынуждены были объявить «вторую волну мобилизации». Более того, галлы из коренной Галлии, движимые патриотическими чувствами и племенной солидарностью, резко расхотели вместе с римлянами воевать против Карфагена. Так что восстание бойев и инсумбров смешало все карты.
Для сна или остроумия больше времени не было. Приходилось шевелиться. В заранее назначенный день из Рима и окрестных городов и селений к Капитолийскому холму начали стекаться военнообязанные. Это называется патриотизмом. Капитолий был по цивилизованному замощен булыжником, в камнях этой наклонной мостовой даже были высечены желоба для отвода огромного количества мочи с сильным запахом, которую кони, эти царственные животные, почему-то находили нужным испускать, как только оказывались перед этим римским подъёмом.
В основном, новобранцы были восемнадцатилетними юношами из зажиточных семей. Так как на сбор следовало сразу явится полностью вооруженным и оснащенным, а оружие они покупали за свой счет. Поэтому неимущих, или как их называли «пролетариев», в Риме в армию и не призывали. Военные трибуны отделили из толпы явившихся наиболее крепких. Республике нужны были солдаты, которые могли с утра съесть горсть сухого изюма, запить ключевой водой и идти сражаться целый день. Но римлян прибыло так много, что даже из отобранных, самых сильных и богатых восемнадцатилетних, пришлось по жребию отобрать пять тысяч человек. Они и составили новый легион.
Этот легион Сенат дал претору Г. Атилию, а к ним вдобавок еще пять тысяч италийских союзников из нового набора. Претор Атилий, обладающий внешностью орангутанга хворающего желудком, со своими двумя легионами без труда добрался до Таннета, и таким образом те солдаты Манлия, которым посчастливилось остаться в живых, были спасены. Тем не менее положение в Цизальпинской Галлии оставалось очень напряженным; бойи и их союзники отнюдь не были покорены и не только с нетерпением ожидали Ганнибала. Галлы продолжали сражаться с врагом, которому они объявили беспощадную войну, то есть с римлянами.