Очистив Корсику и частично истребив, а частично прогнав на материк двухтысячный римский контингент, базирующийся на этом острове (в основном в городе Алалии), Кирилл вернулся в Испанию. Добивать остатки римской армии. Коих здесь оставалось 6,5 тысяч бойцов. Узнав, что в Испанию возвращается их самый злобный враг- Ганнон, сын Малха, римляне пришли в ужас. Легионеры тревожно судачили:
— Клянусь Юпитером-Громовержцем! Парни, нам крышка! Ганнон «Счастливец» идет на нас!
— Ну и? Солдаты Рима ничего и никого не боятся!
— Не скажи, два легиона, что были тут первыми этот мерзкий колдун просто сжег огнем!
— Как сжег?
— Как огнедышащее чудовище!
— Брехня!
— Этот колдун еще и не на такое способен. Мы выгнали его из этих мест только за счет количества. Со всей консульской армии даже ему было не справиться. А сейчас у нас здесь ты да я. Один полный легион и две неполных когорты. Это ему на один укус!
— Хватит панику разводить. А вот слышал, что это обычный юнец!
— Ты что же считаешь что тысячелетняя тварь не может наколдовать себе молодое тело? Эта фурия стоит целой армии по деятельности своей жгучей ненависти и адской хитрости своих соображений, не отступая ни перед каким преступлением.
— Да ну тебя!
— Как знаешь! Армии нет, бежать не удастся, так как оставшиеся корабли, стоит на них дохнуть, валятся кверху брюхом, точно блохастый щенок. А он считает что все нормально!
— Мы- солдаты Рима и этим все сказано!
В нервной обстановке цейтнота римское руководство в Испании сделало большую ошибку.
Поскольку с ближними туземцами дело у них не сложилось, они уже давно искали союзников вдали. За большие деньги, при помощи греческих посредников из Таррагоны, римляне наняли воевать за себя двадцать тысяч кельтиберов. Из глубин страны, с северных регионов. Из «Сумеречной Зоны». Мрачной территории, о которой до сих пор шепчут у костров лицентаны, обитатели горных отрогов, хотя откуда они узнали о ней — неведомо. Край этот представляет собой скопление обширных плоскогорий или террас, поднимающихся постепенно от уровня моря до высоты в две тысячи метров, словно ступени гигантской лестницы, разделенные грядами поросших лесом гор. Римляне загребли все ополчение тамошних племен скопом. Чем больше, тем лучше. В надежде, что количество перейдет в качество. Земля стонала под ногами такой здоровенной орды диких воинов…
Эти горные племена, порождение мрачного безмолвия бескрайних просторов диких земель, составляли одну из самых мощных армий в мире… единственное, в чем они нуждались, — это снаряжение. И римляне обещали им его предоставить. В какой-то мере….
С таким войском можно было решать любые поставленные задачи. Опьяненный своими прошлыми успехами, уже бивавший и галлов, и иллирийцев, и иберов, претор Тиберий Фонтей теперь не видел ни малейшей проблемы в том, что ему предстоит встретиться с этими «жалкими толпами карфагенских бандитов-оборванцев». Глядя на суровое лицо римского командующего в стиле а-ля Челентано, не оставалось ни тени сомнения, что такое экзотическое животное как обезьяна произошло от человека. От этого конкретного человека!
С этой огромной армией римляне рассчитывали не только легко задавить числом повстанцев Верики и небольшую армию Кирилла, в которой опять насчитывалось 1,5 тысячи контрактников, но и захватить на юге значительную часть карфагенских владений, которые обороняли: некий Магон и Гасдрубал, сын Гискона. Общее руководство обороной по прежнему осуществлял наместник Иберии, брат Ганнибала — Гасдрубал, сын Гамилькара Барки, самый давний и самый опытный из карфагенских полководцев в Испании.
Уверенный в себе, Фонтей называл предстоявший ему поход на юг только так: «Это будет победная прогулка».
Как же он ошибался!
Когда Кирилл узнал, что вся сила и надежда римского командующего Тиберия Фонтея заключена в кельтибёрских вспомогательных отрядах, а римлян у него в подчинении совсем мало, он долго смеялся. Подрядились волки к собакам служить! Парню слишком хорошо было известно вероломство всех варварских племен, в особенности же испанских, с которыми он столько лет беспрерывно воевал бок о бок. Ведь воин, который выходит на рыночную площадь и торгует собой, сегодня дерется за одного господина, завтра — за его врага. И Кирилл без колебаний предложил вождям кельтиберов большую плату за то, чтобы они увели своих людей.