— Одного заявления о том, что кто-то вторгся на ваш участок, недостаточно, — пояснил Уилфорд. — Ведь преступления как такового не было. Мы, по крайней мере, не заметили ничего криминального. Вот собака — это… немногим хуже.
— Немногим хуже? — Кристина, как наяву, увидела отрубленную голову Брэнди, его мертвые, остекленевшие глаза.
— Прошу прощения, неудачно выразился, — вздохнул Уилфорд. — Просто по сравнению с тем, что нам приходится видеть, мертвая собака…
— Пусть так. — Кристине все трудней было сдерживать эмоции. — Итак, вы откроете дело и присвоите ему номер. Что еще вы намерены предпринять?
Уилфорд неловко помялся на месте:
— Все, что у нас есть, — это описание той женщины, которую вы встретили у торгового центра, но это не так уж много. С помощью компьютера мы попробуем выяснить ее имя. Машина выдаст нам имя всякого, кто уже имел проблемы с законом и кто в целом подходит под ваше описание. В результате в нашем распоряжении окажутся фотографии подозреваемой. Если совпадений будет несколько, мы придем к вам со снимками этих людей, чтобы вы могли на них взглянуть. Как только вы опознаете ту самую особу, мы нанесем ей визит… чтобы выяснить, что к чему. Как видите, миссис Скавелло, все совсем не безнадежно.
— А что, если до сих пор она не сталкивалась с полицией и у вас нет на нее досье?
— Мы обмениваемся информацией со всеми полицейскими участками в округах Ориндж, Сан-Диего, Риверсайд и Лос-Анджелес. Нам доступны все те сведения, что находятся у них в компьютерной базе. Если та женщина есть в каком-то их досье, мы получим данные на нее в два счета.
— Пусть так, но что делать, если у нее вообще не было проблем с законом? — с тревогой поинтересовалась Кристина.
— Не беспокойтесь. — Уилфорд переступил через порог. — Наверняка мы что-нибудь раскопаем. Чаще всего так и бывает.
— Но этого недостаточно.
Она сказала бы так, даже если бы он убедил ее своей тирадой. В действительности она не поверила ни единому его слову. Ничего они не раскопают.
— Прошу прощения, миссис Скавелло, но это лучшее, на что мы способны.
— Черт.
— Я понимаю ваше разочарование, — нахмурился полицейский, — и хочу заверить, что мы не собираемся сидеть сложа руки. Но рассчитывать на чудо тоже не стоит.
— Черт, черт, черт!
Гримаса недовольства на его лице проступила еще отчетливей.
— Знаете, это не мое дело, но я бы не стал на вашем месте использовать такие слова в присутствии ребенка.
Кристина уставилась на него в полном изумлении. В следующую секунду изумление переросло в ярость.
— Правда? Вы у нас что — новоиспеченный христианин?
— Если уж на то пошло, да. Нет ничего важнее, чем служить достойным примером для подрастающего поколения. Только так они познают правду Божью. Нам следует…
— Поверить не могу, — вскипела Кристина. — Вы утверждаете, что я подаю плохой пример своему ребенку лишь потому, что я использовала безобидное слово…
— Слова не так безобидны, как может показаться. Дьявол искушает и убеждает с помощью слов. В них…
— А как насчет примера, который вы подаете моему сыну? Всем своим поведением вы учите его тому, что от полиции нет никакого толка, что вы не в состоянии защитить нас от опасности и появляетесь лишь после того, как самое худшее уже произошло.
— Жаль, что вы видите все в подобном свете, — сказал Уилфорд.
— А как еще, черт возьми, я должна на это смотреть?
Он вздохнул:
— Мы сообщим вам номер вашего дела.
Развернувшись, он зашагал прочь. Прочь от дома и от них с Джоуи.
Поборов мгновенное оцепенение, Кристина устремилась следом:
— Прошу вас!
Он повернулся. Взгляд холодный, лицо будто высечено из гранита.
— Простите, что сорвалась. Мне очень жаль. Правда жаль. Просто я до того расстроена, что не знаю, как мне дальше быть.
— Я понимаю, — привычно повторил он, но на этом каменном лице не читалось ни понимания, ни сочувствия.
Бросив взгляд назад и убедившись, что Джоуи не мог ее услышать, Кристина продолжила:
— Простите, что сорвала на вас злость. Конечно, вы правы насчет того, что мне не стоит выражаться при ребенке. Обычно я неукоснительно следую этому правилу, но сегодня я сама не своя. Какая-то сумасшедшая старуха заявляет, что мой сын должен умереть. Вот прямо так и сказала: «Он должен умереть». И ладно бы это были просто слова, но ведь наш пес погиб. Ни в чем не повинный бедняга. Мы так любили его, и вот теперь его нет. Внезапно весь наш мир перевернулся с ног на голову, и я не просто испугана — я в ужасе. Похоже, та старуха преследует нас. Она не оставит нас в покое, пока не сделает, не попытается сделать то, что задумала, — убить моего мальчика. Ясное дело, у нее нет на это никакой разумной причины, да это и не важно. Газеты пестрят сообщениями о насильниках, растлителях и разного рода сумасшедших, которым не нужны никакие доводы, чтобы делать то, что они делают.