И все же Чарли, будто школьник, бросился извиняться:
— Я прошу прощения за состояние моего офиса.
Он и сам не ожидал от себя такого.
— А в чем проблема? — озадаченно взглянула на него Кристина. — Здесь очень мило.
Он растерянно моргнул:
— Вы и правда так думаете?
— Конечно. Вообще-то, я представляла офис частного детектива иначе, но он ничуть от этого не проигрывает. Напротив, кажется куда интересней и привлекательней.
Глаза у нее были большие и темные. И смотрела она прямо и открыто. Всякий раз, когда Чарли встречался с ней взглядом, у него на мгновение замирало сердце.
— Моя работа. — Чарли решил, что кабинет и в самом деле не так уж плох. — Не стал нанимать специалиста, все оформил сам.
— Похоже, у вас талант декоратора.
Он усадил ее в кресло, мысленно отметив, до чего красивые у нее ноги и до чего изящные лодыжки.
«Но мне и раньше случалось видеть красивые женские ножки, — не переставал удивляться он самому себе. — Но никогда еще я не реагировал на женщину таким подростковым желанием, таким ошеломляющим всплеском гормонов».
То ли в нем больше внутреннего пыла, чем он сам предполагал, то ли его зацепила не просто красивая внешность.
Может, главная ее привлекательность крылась в том, как она двигалась, пожимала руку и держала себя (без усилия, с неторопливым изяществом). А может, все дело было в ее голосе, таком земном и женственном, ничуть не приторном, но с ноткой силы. Или в умении спокойно и без нажима смотреть в глаза. Вдобавок, несмотря на всю серьезность ее положения — а иначе зачем бы она пожаловала сюда? — ей было присуще то внутреннее спокойствие, которое редко встретишь в современном мире.
«Но и это не объясняет главного, — подумал Чарли. — С каких это пор меня влечет к женщине по причине ее безусловного внутреннего спокойствия?»
Ладно, все это можно будет проанализировать позже, а пока пора переходить к делу.
— Не стоило, пожалуй, говорить вам, что меня интересует дизайн помещений, — сказал Чарли, снова усаживаясь на стул. — Вы можете решить, что это не лучшее занятие для сыщика.
— Напротив, — покачала она головой, — ваше увлечение свидетельствует о том, что вы восприимчивы, наблюдательны и уделяете должное внимание деталям. Как раз те качества, которые требуются в вашей работе.
— Точно! Лучше и не скажешь, — просиял Чарли, от души радуясь таким похвалам.
Ему ужасно захотелось расцеловать ее. Осыпать поцелуями этот лоб, глаза, щеки, подбородок, изящно очерченные губы.
Но вместо этого он деловито спросил:
— Итак, мисс Скавелло, чем я могу вам помочь?
Она рассказала ему про зловещую старуху.
Рассказ заставил Чарли посочувствовать ей. Он был удивлен и заинтригован, что не помешало ему ощутить легкое беспокойство. Многолетний опыт подсказал ему, что от чокнутых можно ожидать чего угодно. Вдобавок он знал, насколько трудно выследить и призвать к ответу того, кто следует этой внутренней логике безумца. Чарли предпочитал людей, чьи мотивы были ясны и недвусмысленны. К подобным мотивам относилась жадность, зависть, похоть, ревность, жажда мести, ненависть, любовь. Настоящий материал для сферы частного сыска. Спасибо тебе, Боже, за слабости и несовершенства человеческой природы, ведь в противном случае Чарли остался бы без работы.
А сейчас у него была еще одна причина для беспокойства: он боялся, что подведет Кристину Скавелло и та навсегда исчезнет из его жизни. Если же это произойдет, ему останется довольствоваться лишь мечтами о ней… а Чарли был староват для фантазий подобного рода.
Когда Кристина закончила перечислять события этого утра (убийство пса, звонок старухи), Чарли спросил:
— Где сейчас ваш сын?
— У вас в приемной.
— Прекрасно. Там он в безопасности.
— У меня такое чувство, что он нигде уже не будет в безопасности.
— Успокойтесь. Уверяю вас, это еще не конец света.
Он улыбнулся ей, чтобы показать, что это и в самом деле не конец света. Чарли хотелось, чтобы Кристина улыбнулась в ответ. Он не сомневался, что от улыбки ее чарующее лицо станет еще прекрасней. Но в ней, похоже, не осталось места для радости.
— Итак, наша старуха… — сказал он. — Вы смогли описать ее весьма подробно. — Он заглянул в блокнот, в котором делал свои заметки. — Но нет ли чего-то еще, что помогло бы нам установить ее личность?