Однако Поликсена осталась более чем удовлетворена отчетом Критобула, и даже на похищение царевичей не рассердилась.
- Лучше мальчикам теперь жить поближе ко мне, - сказала она моряку; и помрачнела. - Очень может быть, что ты увез их вовремя.
Поликсена пожелала также видеть и Геланику.
Бледная, дрожащая, бывшая наложница предстала перед нею. Наместница некоторое время вглядывалась в лицо Геланики с высоты своего трона, не произнося ни слова; осмотрела ее фигуру, казавшуюся бесформенной под несколькими разноцветными бахромчатыми покрывалами. А потом, так же безмолвно, Поликсена махнула рукой, разрешая Критобулу вывести свою жену из зала.
- Ее нельзя покарать сильнее, чем она уже сделала это сама…
Всему спасшемуся семейству, - Критобулу, Геланике и ее сыну с единокровным братом, - отвели комнаты во дворце. А немного погодя Поликсена опять вызвала к себе наварха.
- Ты заслуживаешь высокой награды, - искренне сказала она. - Что бы тебе хотелось получить в знак моей признательности?
Критобул растерялся. Теперь, когда он выполнил трудное поручение и получил назад жену, он не мог сказать, чего ему еще не хватает.
Наконец миноец облизнул губы и ответил:
- Я всем доволен, госпожа. И, наверное… сейчас мне следует думать о нуждах других, а не о своих собственных. Я бы хотел остаться и помочь ионийцам выдержать грядущие испытания.
Поликсена была слегка удивлена - но не слишком.
- Ты благородный человек… или же стал таким недавно, - заметила она. - Ты понимаешь, что Ионии предстоят еще худшие испытания, нежели теперешние! Конечно, я разрешаю тебе остаться.
Критобул улыбнулся и приосанился. Поликсена тоже улыбнулась.
- Если ты затрудняешься с выбором награды для себя, я выплачу ее золотом. Это пригодится всегда, а тебе сейчас - особенно. Ты уже думал о том, где поселишь свою семью?
До сих пор Критобул жил в порту, ему вполне хватало двух комнат с простой мебелью. Он качнул головой. Но царица успела обдумать и это.
- Могу предоставить тебе хороший дом в персидском квартале - если не погнушаешься таким соседством. Немало домов там в последнюю войну с греками лишились своих владельцев - а разрушенные совсем недавно кончили отстраивать. Ну как, согласен?
Наварх понял, что отказать будет совсем неучтиво; и благодарно поклонился.
- Да, государыня. Ты очень щедра.
Он ушел; Поликсена проводила его взглядом, полным печальной задумчивости. Лучшей наградой этому минойцу была бы возможность немедленно уплыть на родину с ее деньгами; но так Критобул не поступит. Сколько еще человек погибнет во славу ионийской правительницы, прежде чем все кончится - и прежде чем погибнет она сама? Или ей все же суждена мирная старость?..
Поликсена чувствовала, как возросло напряжение между ионийцами и персами после победоносного возвращения ее сына. Греки громко чествовали Никострата - а персы затаили злобу, несмотря на то, что победа царского сына была во благо всем.
Мануш, поговорив с Поликсеной наедине, высказал ей свое возмущение в самых нелицеприятных выражениях; однако оба понимали, что только разговором все и ограничится. Они все теперь слишком зависели друг от друга.
И сам Никострат был далеко не так доволен своим успехом, как многие вокруг. Когда царевич входил в город во главе ликующего воинства, когда восторженные девушки увивали его гирляндами из роз, а его воинам бросали под ноги цветы… конечно, тогда у него голова шла кругом от торжества. Но тем же вечером спартанец говорил с матерью, горько сожалея о том, чего уже не мог исправить.
“Я упустил их, мать! Упустил!”
Последовал сумбурный пересказ событий, краткое изложение которых Поликсена уже слышала. Отступавшие персы устроили засаду в кипарисовой роще близ Эфеса, засыпав греков стрелами; и ушли, внеся смятение в ряды противника.
Ионийцы разделились еще у Микале, и Никострат устремился в погоню с тремя тысячами против Надировых оставшихся шести. Несмотря на то, что главарь самосских азиатов потерял две тысячи воинов в ожесточенной битве за Приену, его преимущество оказалось слишком велико. Будь под началом Никострата три тысячи… даже две тысячи спартанцев вместо ионийских греков, он бы не сомневался, что разгромит армию Надира. Но спартанских наемников у него было всего пятьдесят два, они не принадлежали к Равным - и уже в значительной степени утратили прежние навыки.
Никострат вынужден был вернуться в Милет, чтобы сберечь свою армию.