Поликсена вошла и долго смотрела на труп. Скорбная улыбка кривила ее губы, в глазах блестели слезы - но никто из слуг не понимал, что делается в ее душе. Потом царица приказала сжечь Делия по обычаю, а прах собрать в урну и отнести в ее спальню.
После этого она призвала к себе Мелоса.
Конечно, ее заместитель тревожился за нее, и почти так же - за судьбу государства и свою собственную. Но Поликсена не сказала ни слова об убийстве Делия; не глядя на Мелоса, она сразу же спросила, кого тот подозревает в заговоре и что уже предпринял. Приободрившись, иониец рассказал о произведенном им аресте царских лучников.
- Они долго колотили в дверь, умоляли свою стражу… клялись твоим именем, что невиновны, а потом стали угрожать. Теперь притихли, но нужно кончить это дело скорее!
- Клялись… что невиновны? - задумчиво переспросила Поликсена.
На губах царицы появилась страшная улыбка, более, чем когда либо, сделавшая ее похожей на владычицу царства теней.
- Думаю, ты схватил кого следовало. Я, похоже, совершила большую ошибку, и не одну!
Мелос сочувственно кивнул, понимая, о чем идет речь. А Поликсена потерла свой шрам на лбу, как будто вспоминая о давнем увечье… а потом приказала:
- Идем.
Взяв с собой нескольких стражников с факелами, царица и ее соправитель спустились в темницу. Услышав о ее приближении, узники вновь подняли крик, требуя справедливости.
- Молчать!.. - крикнула Поликсена. - Вы требуете царской справедливости - вы ее скоро получите!
Свирепый голос властительницы заставил всех умолкнуть. А Поликсена, обратившись к начальнику тюремной охраны, который был персом, приказала выпустить двоих - для дознания. Она собиралась сама заняться этим.
Допрос этой первой пары, как и следовало ожидать, ничего не дал; воины бледнели, немели и отнекивались. Нет, они ничего не знали, боги свидетели! А один вдруг стал со слезами умолять царицу отпустить его ради семьи.
Поликсена, ничего не ответив, приказала водворить обвиняемых назад в камеру. Сама она вместе с зятем тоже вернулась туда. Когда же дверь открыли, чтобы втолкнуть узников обратно, прочие опять возмущенно зашумели.
- Молчать, шакалы! - прикрикнул на них персидский начальник дворцовой тюрьмы; он хотел захлопнуть дверь, но вдруг Поликсена остановила его.
- Дай огня!
Выхватив факел из руки тюремщика, царица быстро осмотрела камеру и ее обитателей: мужчины от неожиданности отпрянули, ослепленные. Почти все, столпившиеся перед дверью, замерли в угрожающих позах, со сжатыми кулаками, искаженными гневом лицами; и лишь трое остались в дальнем углу комнаты, словно все происходящее не имело к ним никакого отношения. Они тоже повернулись на свет; потом встали с пола с угрюмым видом, но так и не приблизились к товарищам.
- Взять вот этих, - громко велела Поликсена, указав на них.
Никто еще не понимал, что это значит. Торопливо, пока заключенные не опомнились, стражники растолкали их и схватили тех, кто не желал протестовать против своей участи.
Этих троих мужчин вывели и заперли камеру. Поликсена приказала вести их за собой - царица направилась в пустую комнату пыток. Когда они оказались в этом пугающем месте, где ждали своего часа клещи, освинцованные плети и жаровни, коринфянка подняла факел, вглядываясь в лица обвиняемых.
Они смотрели на нее с вызовом и без страха. Царица удовлетворенно кивнула.
- Вот заговорщики, которые сознаются.
Мелос изумленно спросил:
- Почему ты так решила? И как угадала?
- Те, что сбились в кучу там в камере, виновны и теперь струсили - или были втянуты против воли, и решили лгать до конца… А эти воины слишком горды, чтобы лгать. Они хотели уничтожить меня и не унизятся передо мною теперь. Не правда ли?
Тот могучий иониец, к которому она обратилась, скривился и ответил:
- Да, я замышлял твое убийство, тиранка. И очень скоро ты умрешь, пусть и не от моей руки! Но никого из товарищей я тебе не выдам!
Поликсена, торжествуя, улыбнулась Мелосу и начальнику тюрьмы.
- А я и не требую никого выдавать, - сказала она мятежнику. - То, что ты признался сам, уже очень много значит!
- Я тоже виновен! - вдруг не выдержал второй воин.
- И я! - подхватил третий. - Казни нас всех вместе!
Поликсена кивнула.
- Хорошо.
Она не сомневалась, что теперь процесс пойдет гораздо быстрее. Самых непримиримых и храбрых она отделила - а значит, остальные мучаются, боятся, что эти трое выдадут их, попытаются купить свою жизнь… Уж кто-нибудь из прочих непременно попытается.
Очень гадко, а надо довести до конца.