Выбрать главу

Дойдя до ближайшего переулка, он заглянул за угол. Темно — ни единого освещенного окна или фонаря у подъезда. Ни единой живой души в этой тьме. Боллард пошел к следующему переулку. Внезапно в нос ему ударила дикая вонь, которая сделалась еще сильнее, когда он свернул за угол. От этой вони гул в голове сменился настоящим громом.

В конце переулка слабо светилось одно-единственное окошко на верхнем этаже, бросающее отблеск на тротуар. В этом крошечном круге света Боллард увидел на земле распростертое тело провинциала. Труп был изуродован до неузнаваемости: человека словно хотели вывернуть наизнанку. От вывалившихся на землю внутренностей исходил жуткий смрад.

Боллард видел смерть и раньше и считал, что давно уже привык ко всему. Однако то, что он увидел в переулке, заставило его содрогнуться от ужаса. Руки и ноги у него задрожали. Вдруг откуда-то из темноты раздался голос юноши.

— Ради бога… — простонал он.

В его голосе больше не было и намека на кокетливую женственность, это было невнятное бормотание парализованного ужасом человека.

Боллард двинулся на голос. Пройдя десять ярдов, он увидел картину, все объясняющую. Юноша лежал, привалившись к стене, возле мусорного контейнера. Все украшения и одежда были с него сорваны; его тело было бледным и обмякшим. Болларда он, видимо, не заметил; глаза юноши были устремлены куда-то в самую глубину тьмы.

Боллард дрожал всем телом. Пытаясь взять себя в руки, он проследил за взглядом юноши и пошел в ту сторону, но не ради молодого человека (ибо героизм, как его учили, есть весьма сомнительное достоинство), а из любопытства, и даже более того — желая увидеть человека, способного на такую жестокость. Заглянуть в глаза самой ярости — вот что казалось в тот момент Болларду самым важным в жизни.

Юноша заметил его и что-то жалобно произнес, но Боллард его не слышал. Он чувствовал на себе чей-то взгляд, тяжелый, давящий. Тупая боль в голове пульсировала в четком ритме, словно гул вертолета. Через несколько секунд гул перешел в оглушительный рев.

Боллард закрыл глаза руками и, согнувшись, прислонился к стене, смутно сознавая, что убийца вышел из укрытия (перевернутого мусорного контейнера) и теперь уходит. Что-то задело его, Боллард открыл глаза и увидел, что безумец быстро удаляется по переулку. В его фигуре было что-то неестественное — скрюченная спина и слишком большая голова. Боллард громко окликнул его, но человек лишь ускорил шаг, на секунду задержавшись, чтобы бросить взгляд на мертвеца, после чего бросился бежать.

Боллард отошел от стены и выпрямился. Шум в голове понемногу стихал, головокружение проходило.

За его спиной слышались рыдания юноши.

— Вы видели? — захлебываясь слезами, говорил он. — Вы это видели?

— Кто это был? Вы его знаете?

Юноша уставился на Болларда, словно испуганная лань; его густо подведенные глаза казались огромными.

— Кто?.. — сказал он.

Боллард хотел повторить вопрос, но вдруг раздался визг тормозов, за которым последовал глухой удар. Предоставив юноше самому натягивать разодранное trousseau,[1] Боллард бросился на шум. Слышались голоса; у тротуара стояла большая машина с зажженными фарами. Водителю помогали выбраться из кабины, в то время как пассажиры — судя по вечерним платьям и раскрасневшимся лицам, участники вечеринки — шумно обсуждали, как все это произошло. Одна из женщин начала что-то говорить о животном, попавшем под колеса, но ее перебили. Тело, которое лежало в придорожной канаве, куда его отбросило ударом, принадлежало не животному.

Боллард был уверен, что это убийца, хотя он едва успел разглядеть его там, в переулке. Впрочем, все следы уродливой трансформации исчезли; перед ним был обычный человек в слегка потертом костюме; он лежал лицом вниз, в луже крови. Полиция была уже на месте, и офицер кричал, чтобы все отошли в сторону, но Боллард, не обращая на него внимания, подошел к убитому и перевернул его на спину. На лице человека не было следов той дикой ярости, которую надеялся увидеть Боллард. И все же он узнал его.

Это был Оделл.

Сказав полицейским, что ничего не видел, что по существу было правдой, Боллард поспешил покинуть место происшествия, пока полиция не обнаружила еще и тело в переулке.

Он возвращался домой. Казалось, за каждым поворотом его поджидал новый вопрос. И главным из них был один: почему ему сказали, что Оделл погиб? Что повлияло на разум человека, совершившего зверское убийство в переулке? Разумеется, ответов от своих коллег он не получит. Единственным человеком, который мог бы ему все объяснить, был Криппс. Боллард вспомнил их спор по поводу Мироненко; тогда Криппс говорил что-то о «необходимости соблюдать осторожность», когда имеешь дело с русскими. Уже тогда Стеклянный Глаз явно о чем-то догадывался, хотя вряд ли даже он предвидел, к каким чудовищным последствиям это приведет. Убиты два лучших агента. Сам Боллард — если верить Саклингу — ходит по лезвию ножа. И все это началось с Сергея Захаровича Мироненко, человека, затерянного в Берлине. Похоже, его печальная судьба заразна, как инфекция.

Завтра, решил Боллард, он разыщет Саклинга и выжмет из него все. А сейчас он ляжет спать, потому что его клонит в сон, да еще разболелись голова и руки. От усталости Боллард уже ничего не соображал и отчаянно мечтал об отдыхе. Однако, придя домой, он смог уснуть не раньше чем через час. Впрочем, этот сон не принес ему отдыха. Ему слышались чьи-то тихие голоса, заглушая которые, ревели двигатели вертолета. Дважды Боллард просыпался от дикой головной боли, и дважды страстное желание узнать, о чем шепчут те голоса, заставляло его снова уронить голову на подушку. Когда Боллард проснулся в третий раз, шум в висках был уже невыносим, от страшной боли путались мысли, и Боллард испугался, что сходит с ума. Едва различая предметы перед собой, он сполз с кровати.

— Пожалуйста… — простонал он, словно моля кого-то о помощи.

И тогда из темноты ему ответил холодный голос:

— Чего ты хочешь?

Боллард не стал ни о чем спрашивать; он только сказал:

— Убери эту боль.

— Ты можешь сделать это сам, — ответил голос.

Боллард прижался к стене, обхватив голову руками; от боли из глаз струились слезы.

— Я не знаю, как это сделать, — сказал он.

— Эту боль вызывают твои сны, — ответил голос, — забудь о них. Ты понимаешь? Забудь о них, и боль уйдет.

Боллард понял, что от него требуется, но не знал, как это сделать. Он не мог действовать во сне. Он стал слугой этих голосов; он слушался их, а не они его. Однако голос настаивал:

— Сны опасны для тебя, Боллард. Забудь о них. Спрячь их подальше в глубину своего сознания.

— В глубину?

— Представь их в своем воображении, Боллард. Нарисуй их себе во всех деталях.

Он сделал так, как ему велели. Он представил себе похоронную процессию, которая провожает некий ящик; в этом ящике — его сны. Тогда он постарался запрятать их как можно дальше, как велел ему голос, чтобы они больше никогда не могли его мучить. Он представил себе, как ящик опускают в яму, но вдруг послышался скрип досок. Сны не желали покоиться в могиле. Они бунтовали и требовали свободы. Доски ящика затрещали и начали ломаться.

— Быстрее! — приказал голос.

Рев двигателей перешел в оглушительный вой. У Болларда из носа пошла кровь; он чувствовал ее соленый привкус в горле.

— Кончай с ними! — перекрывая треск досок, завопил голос. — Засыпай землей ящик!

вернуться

1

Нижнее белье (фр.)