– Смотри–ка, я сейчас тебе кое–что покажу очень забавное, – объявил старина Уэйтс.
Он аккуратно прислонил щетку к ведру – с кровью? – и схватил метлу. Джем, приросши к месту, смотрел на него, думая о том, что нужно уйти отсюда, уйти сейчас же – но ноги будто в землю вросли. Широко улыбаясь, Томми Уэйтс поднял метлу, вставил ее палку себе в правое ухо и резко ткнул. Раздался хруст, из проткнутого уха хлынула кровь, но Томми Уэйтс все равно улыбался, длинным острым языком облизывая растрескавшиеся старческие губы.
Джем почувствовал, как в ладони ему что–то впилось – ногти, его собственные. Улыбаясь, словно фокусник на сцене, мистер Уэйтс все глубже и глубже вгонял себе в ухо палку от метлы. Опять раздался хруст. Кровь потекла по виску, и палка вылезла из левого уха. Потом кровь хлынула из носа, изо рта, из глаз. Но этого Джем уже не видел – он со всех ног бежал к воротам, повторяя: «Господи, выпусти меня отсюда, я всегда буду делать уроки. Господи, выпусти меня отсюда… »
Обернись он тогда – увидел бы, как старина Уэйтс, обливаясь кровью, парит над кладбищенской аллеей с метлой меж ушей и дурашливо приговаривает:
– Эй, куда же ты, малыш Джереми, тебе разве спектакль не понравился?
В одну минуту Джем оказался уже в воротах. Высокая резная створка была распахнута – он вихрем вылетел наружу. По инерции пробежав еще сотню метров, остановился в изнеможении; во рту пересохло.
Несколько минут он стоял, тяжело дыша, опираясь на кладбищенскую стену, потом зашагал. Сердце просто выскакивало из груди. Высоко в небе сияло солнце. На стоянке возле супермаркета Чеви, Б. 2 и другие старшеклассники, выпендриваясь, играли в баскетбол. Мисс Тини, первая в городе чернокожая, удостоенная чести быть библиотекарем, как обычно ехала на велосипеде за продуктами и весело помахала Джему пухлой коричневой рукой. Он машинально махнул в ответ – поминутно оборачиваясь и ожидая, что посреди тротуара увидит сейчас улыбающегося во весь рот Томми Уэйтса с метлой в башке, – но там было пусто. Немного успокоившись, Джем припустил вперед.
На бензоколонке Дак заправлял бензином «форд» с номерами штата Флорида. Джем перешел через дорогу и направился к нему: нужно с кем–нибудь поговорить, хотя бы и с Даком. Кроме того, он умирал от жажды. Порылся в карманах в поисках денег, сунул пару монет в автомат и с наслаждением вскрыл банку содовой. Глоток за глотком ледяная вода снимала сердцебиение. Дак стоял, глядя вслед удалявшемуся «форду». Джем подошел.
– В отпуск, наверное, поехали, в Мексику, – жадно отхлебывая содовую, заметил он, чтобы как–то завязать разговор.
Дак молча направился к стоявшему с поднятым капотом черному «рэйнджроверу».
– Что–то я эту тачку не знаю, – заметил Джем, твердо решив таскаться за Даком до тех пор, пока не войдет в норму.
Дак покачал головой – ни дать ни взять придурок. Джема вдруг осенило.
– Чья она?
Дак, похоже, крепко призадумался, потом – как всегда, неспешно – ответил:
– Фараонов.
С Даком можно иметь дело лишь по методу «вопрос–ответ» – хоть и медленно, но все же эффективно. А тут Джему и спешить некуда. Он только этого и хотел: как можно дольше тут проторчать. Глотнув содовой, он спросил:
– Каких еще фараонов?
– Из ФБР.
– Приехали мужики из ФБР?
– Не мужики.
– А кто же тогда? Марсиане, что ли? – позволил себе съехидничать Джем, на секунду забыв о своих проблемах.
Дак почесал нос.
– Да нет, пожалуй.
– А почему тогда не мужики? – допытывался Джем, борясь с желанием выхватить у Дака разводной ключ и тюкнуть им его же по кумполу.
– Потому что это парень и девушка…
Девушка! Но откуда же Даку знать, что они – агенты ФБР? Джем имел все основания подозревать, что о таких вещах не кричат на всех перекрестках.
– С чего ты взял, что они – фараоны?
Дак безмятежно улыбнулся:
– Заглянул в сумочку девушки, пока она ходила в туалет.
И умолк, приходя в чувства после столь длинной фразы. Джем присвистнул:
– Черт побери, Дак, а ты, оказывается, отъявленный притворщик – только прикидываешься, что тебе на все наплевать!
Дак с невинным видом откручивал гайку. Джем какой–то момент размышлял о том, не стоит ли рассказать о происшедшем агентам ФБР. Он боялся оказаться в смешном положении. В кино ведь всегда так: взрослые никогда не верят двенадцатилетним детям, которые пытаются предупредить о том, что город наводнен чудовищами.
Чудовищами. Джем вздрогнул, вспомнив Томми Уэйтса с метлой. Такой длинный язык. Заметив, что Дак наблюдает за ним, попытался улыбнуться пересохшими губами. Потом в голове мелькнула еще более жуткая мысль: вдруг все жители города стали странными – и Дак тоже… он быстро глянул вниз: ноги Дака в некогда белых кроссовках прочно стояли на иссохшей земле. Но ведь симптомом не обязательно может быть именно левитация. Вполне возможно, они летают, только когда захотят. На плечо ему опустилась чья–то рука, и он подавился содовой.
– Прости, малыш, не хотела тебя испугать!
Френки – взлохмаченная белокурая Френки, затянутая в джинсовый жилет и такие же шорты, Френки с упругими загорелыми бедрами, – смеясь, ткнула его в бок.
– Ну что, ребятки, порядок? Да, местечко тут у вас не слишком веселое: стоит вечером выйти погулять – тут же схлопочешь выговор от фараонов; это вам не Лас–Вегас…
– Значит, ты, выходит, из Лас–Вегаса? – перебил ее Джем, протягивая ей банку содовой.
Френки отпила глоток:
– Спасибо, зайчик, ты очень мил. Ну да – из Лас–Вегаса. Выступала в «Сиркусе», а потом начались все эти неприятности с Эдди.
В иных обстоятельствах он вопил бы от восторга, узнав подобные новости. Девушка из «Сиркуса»! Самого обалденного казино Лас–Вегаса! Труппу «Сиркуса» показывали по телевизору: девушки висят в воздухе над игровыми автоматами, парни на мотоциклах вертятся в какой–то огромной центрифуге. А теперь, дамы и господа, сенсационный, не виданный доселе номер: великий Томми Уэйтс со своей волшебной метлой! Френки взъерошила ему волосы:
– У тебя странный вид, ты как будто не в себе.
На секунду Джем позволил себе роскошь удариться в фантазии – вообразил, что ему года два от роду, а Френки берет его на руки – как резиновую куклу – и прижимает к своей роскошной, благоухающей молоком и маслом для загара груди. Но ничего такого не произошло – он, бедняга, так и остался стоять столбом, по–дурацки перекатываясь на подошвах ног – точно больной медведь.
Френки уже потеряла к нему всякий интерес и повернулась к Даку, сражавшемуся с мотором «рэйнджровера»:
– Известно ли тебе, Дак, что вид у тебя сейчас совершенно зверский?
Дак покраснел до корней волос, ничего не сказал и молча продолжал терзать мотор. Френки положила руку ему на плечо, и Джем увидел, как у парня напряглись мускулы под серой футболкой.
Внезапно он вспомнил о Лори. Лори – единственный человек, которому можно рассказать о том, что случилось. Лишь он способен понять. И может быть, если Лори согласится пойти с ним – может быть, он наберется храбрости поговорить с фараонами из ФБР. Может быть. И он бросился к другу, успев услышать, как Френки сказала Даку:
– Чудной какой–то мальчуган; ты не знаешь – может, у него что–то не в порядке?
Ответа Дака Джем не услышал.
Если бы только «что–то».
Джем благополучно добрался до дома Лори. Никаких изголодавшихся зомби, никто из мирных граждан не парит над раскаленным от жары тротуаром, втыкая в глаза шариковые ручки и распевая при этом «Май Уэй». Джем нажал кнопку звонка. Немного подождал. Нажал еще раз. Внутри послышались тяжелые шаги, и мистер Робсон резко отворил дверь. Вид у него был запыхавшийся, будто ему пришлось долго бежать, волосы всклокочены, лицо в поту, белая рубашка порвана и выпачкана… губной помадой?
– А, это ты, Джем, – выдохнул Робсон, – извини: жена больна, я как раз укладывал ее в постель; Лори у себя…
Голос его звучал фальшиво, как у бесталанного актера. Джем представил себе, как миссис Робсон рвет когтями мужа, раздирая на части рубашку. Наверняка какой–нибудь жуткий приступ. Он уже собирался войти, как вдруг замер на месте, представив себе, как мистер Робсон хватает его своими эбенового цвета лапами и раздирает на кусочки.