Комментарий З. Хижняк к этому пункту договора грешит голословностью. «То есть Киево-Могилянская академия получила официальный статус высшей школы», — утверждает она.
Во-первых, дать разрешение на учреждение и учредить — это не одно и то же, намерения не всегда реализуются. Во-вторых, никакого практического значения указанное разрешение не имело. Польские власти могли разрешать или запрещать все что угодно — Киев в то время (1658 год) ими уже не контролировался. Ну и, в-третьих, автоматически получить статус академии (хотя бы формальный) Киево-Могилянская коллегия не могла, поскольку приостановила на тот момент свою деятельность. Украинские «национально сознательные» авторы как-то «забывают» сообщить читателям (а Таирова-Яковлева, наверное, и не знает), что ровно за месяц до подписания гетманом Иваном Выговским Гадячского договора коллегия сильно пострадала в результате неудачного штурма Киева войсками того же Выговского. Так что самого учебного заведения тогда фактически не существовало.
Стоит также заметить, что раньше З. Хижняк комментировала названный пункт договора и последующие события несколько по-иному. «Лишь однажды, — отмечала она в книге «Киево-Могилянская академия» (1988 года издания), — королевское правительство согласилось предоставить коллегии статус высшего учебного заведения в выгодной для него политической ситуации, когда в 1658 г. гетман Иван Выговский разорвал союз с Россией и подписал с представителями Польши так называемый Гадячский трактат». Приведя затем уже процитированный пункт договора, исследовательница констатировала: «Однако Гадячский договор вскоре был ликвидирован. Пока Украина находилась в составе Речи Посполитой, все дальнейшие попытки добиться для коллегии прав высшего учебного заведения оказываются тщетными».
Как видим, коллегия не превратилась в академию и не стала вузом. Утверждать обратное на Украине начали лишь после 1991 года. Как-то немодным стало в незалежной державе признавать, что академическим статусом Киево-Могилянки (да и вообще чем-либо хорошим) Украина обязана русским царям. Отсюда и проистекают попытки задним числом «переписать» эту страницу истории.
Можно, конечно, возразить, что и в советское время историки не были свободны от политических влияний — это правда. А потому в поисках истины будет правильным опираться на факты, не довольствуясь голословными заявлениями заангажированных авторов.
Факты же таковы: перечень предметов, разрешенных к преподаванию в Киево-Могилянской коллегии, вплоть до конца ХVII века не позволял считать ее высшим учебным заведением. В этом отношении она уступала даже польским католическим коллегиям.
Совершенно неправильно объявлять (как делают Хижняк и Таирова-Яковлева), будто академический статус Киево-Могилянки был подтвержден в 1670 году грамотой польского короля Михаила Корибута Вишневецкого. Вероятно, обе дамы просто незнакомы с соответствующим документом. Королевская грамота была выдана «преклоняясь на уважительное челобитье Варлаама Ясинского, ректора Киево-Могилянской коллегии» и позволяла «Киево-Могилянскую коллегию на ее местах, грунтах и давних фундациях восстановить».
Речь тут идет о коллегии, не об академии.
В том же 1670 году гетман Правобережной Малороссии Петр Дорошенко направил послов на сейм в Варшаву с инструкцией, предписывавшей добиваться «Академию в Киеве чтобы открыть вольно». И здесь видно, что академии еще не существовало.
Только с 1694 года, когда по просьбе тогдашнего ректора Иоасафа Кроковского в перечень разрешенных к преподаванию в Киево-Могилянской коллегии учебных предметов добавили богословие (на сей счет была издана специальная царская грамота), можно говорить о статусе вуза. Название же «академия» по отношению к Киево-Могилянке стало официально употребляться с 1701 года.
Примечательно, что в изданном в 2005 году в Киеве сборнике документов «Киево-Могилянская академия конца ХVII — начала ХVIII в. Повседневная история» не приведено ни одного документа ранее 1701 года с наименованием «академия». А руководила составлением сборника все та же Зоя Хижняк.
С помощью вышеприведенных фактов легко опровергнуть и заявление Таировой-Яковлевой о том, что «киевские профессора не придавали получению звания «академия» никакого значения, потому что таковой она, по сути, являлась уже при Петре Могиле».