Он повернулся и посмотрел на меня:
— Ты, кажется, хотела вспомнить свою жизнь за колючей проволокой? Так может быть тебе лучше не отвлекаться на размышления о всяких призраках и духах, а начать заниматься делом? Забудь на некоторое время об этом разговоре, а когда придет время, мы вновь вернемся к этой теме.
— А оно придет?
— О, можешь не сомневаться! Тот момент, когда ты захочешь в подробностях узнать о том, что происходит, когда умирают два человека, охваченные одной страстью, непременно наступит. А пока расскажи мне, чего ты ждешь от воспоминаний о временах той войны, историю которой ты узнавала только по книгам и кинофильмам.
— Чего я жду? — мечтательно улыбнулась я. — Знаешь, мне так хотелось бы оказаться с тобой в том блаженном времени, когда хромированные детали автомашин отражали лучи яркого предвоенного солнца, когда мимо железнодорожных платформ проезжали паровозы, пахнущие угольной пылью, когда настроившись на любую волну радиоприемника можно было услышать музыку прошлого, когда мы были вместе и ни на час не расставались.
— Ты думаешь, что твоя последняя жизнь была полна такой романтики? — ухмыльнулся он. — А как же с этим сочетаются твои вагоны с военнопленными и колючая проволока?
— Не знаю, трудно сказать. Мне казалось, что там произошла какая-то любовная история, в которой ты спасал меня и моего сына из лагеря, но что там было на самом деле, я еще вспоминать не пыталась.
Он встал со скамейки и, подав мне руку, произнес:
— Пойдем, я хочу совершить с тобой небольшую прогулку. Этакую экскурсию в мир твоих грез. Я хочу, чтобы перед тем, как ты увидишь то, что на самом деле было твоим прошлым, ты могла бы хоть мельком взглянуть на тот мир, в котором ты никогда не жила, но в который ты так стремишься.
Я поднялась со скамейки, и мы пошли по дубовой [21]аллее по направлению к его машине, оставленной при входе в парк. Нам на встречу прошла молодая женщина в шляпе, одетая в темно-синее креповое платье и перчатки, дети в коротких штанишках пробежали мимо, стреляя друг в друга из самодельных пистолетов, откуда-то донеслись немного грустные звуки аккордеона. Мы прошли чугунные ворота и остановились возле старинной лакированной машины с откидным верхом.
— Что это такое? — изумленно сказала я, разглядывая незнакомый автомобиль.
— Ну, ты же сама хотела посмотреть, как блестят на солнце хромированные детали автомашин, — сказал он улыбаясь.
— А они правда были хромированные? — спросила я, проводя рукой по нагревшемуся на солнце бамперу.
— Какая разница — хромированные или нет, — ответил он, распахивая передо мной дверцу, — главное, чтобы они выглядели именно так, как тебе нравится.
Мы сели и поехали по дороге, идущей вдоль железнодорожного полотна, которая должна была привести нас к его загородному дому. Он покрутил коричневую ручку автомобильного приемника, и среди шипящих звуков потерянных радиоволн я услышала мелодию модного когда-то фокстрота. Я улыбнулась, и подумала, что именно такую поездку я и представляла себе много раз, но никогда не думала, что она будет существовать не в том прошлом, которое я не могла ни помнить, ни видеть, так как оно было за много лет до моего рождения, а в том прошлом, которое я сама для себя выдумала, населив его фантомами из моих фантазий о прежних днях.
Я смотрела сквозь ветровое стекло и разглядывала остающихся позади людей в нарядах, сшитых в соответствии с давно забытой модой, деревянные столбы с паутиной телеграфных проводов, железнодорожный переезд, на котором мы стояли, пропуская спешащий в несуществующие города паровоз с пассажирскими вагонами. Я видела бегущих на речку детей, воспитанных на оставленных в прошлом ценностях, и взрослых, идеалы которых были мне близки и понятны, поскольку я разделяла их, живя в этом придуманном мире моих мыслей.
Мы подъехали к его дому, и я выпрыгнула из машины в высокую траву, пестрящую нежными цветками незабудок.
— Здесь даже солнце светит ярче, — сказала я, кружась по заросшей цветами поляне.
— Конечно, — сказал он, захлопывая дверь автомобиля, — ведь это мир твоих грез, а в нем нет места для серых сумерек будней и проливных дождей тоски.
Мы прошли в дом, и я услышала звонок телефона. Он повторился несколько раз и умолк. Я подошла к тумбочке и, разглядывая старый аппарат, сняла массивную трубку, из которой донесся слегка шипящий от помех в линии гудок.
— Примерно так? — спросил он, садясь на широкий кожаный диван. — Ты видела этот мир примерно так? Или я в чем-то неправильно тебя понял?
21
Они, конечно, неслучайно уходят в воображаемый мир по дубовой аллее. Ведь дуб (как уже отмечалось) нередко появлялся в шаманической традиции скандинавов как помощник в перемещениях и обозначал границы другого уровня бытия.