Что же изменилось в ее поведении? Этот вопрос вновь и вновь атаковал его мысли. И тут, среди всей нервозности последних суток, среди агонии собственных воспоминаний, неожиданно, как раскат грома, к нему пришел ответ. Анна любила своего мужа. Просто любила. И больше в этом взгляде не было ничего особенного. Все остальное — благодарность, уважение, восхищение — все это было уже следствием, а не основой, как это было прежде. Да, как это было прежде — он хотел в это верить.
Она любила этого человека. Это осталось единственной мыслью, которая пульсировала в его голове до конца рабочего дня. А уже много позже, почти ночью, он окончательно понял, что он чувствует. Ему хотелось только одного — чтобы Анны не было. Да, чтобы она просто перестала существовать…
Он встал с кровати и снова подошел к окну. Скоро должен был наступить рассвет. Небо над морем начало светлеть, и очертания далеких кораблей стали чуть более явно проступать над горизонтом. Он приближался к завершению своей истории, а точнее, к началу другой истории — той, которая состояла только из бесконечных и бесконечных воспоминаний об Анне. Но сейчас он вспомнил еще не все. Все самое страшное ждало его впереди. И он вновь погрузился в свои мысли.
В тот далекий октябрьский день судьба, несомненно, играла ему на руку. Анна должна была быть дома одна, так как ее муж уехал в командировку, взяв с собой их, теперь уже общего, сына. Был довольно пасмурный день, с неба все время грозился пойти дождь, и холод пробирал до костей осенней сыростью.
Он остановил свою машину около Анниного подъезда и стал ждать. Он сидел за рулем, и смотрел в зеркало заднего вида на то, как ветер крутил по тротуару пожухлые листья. Предчувствие не обмануло его. Примерно через час Анна вышла из дома и пошла по направлению к его машине. Он открыл дверцу и резко вышел.
— Анна! — он преградил ей дорогу и стоял, молча глядя в ее глаза.
Нет, она сильно изменилась за эти два года. Конечно, ведь лагерная жизнь не могла не наложить на нее отпечаток. Однако нельзя было сказать, что она состарилась внешне — ее лицо осталось прежним, но было очень заметно, как она раздавлена морально.
— Что ты хочешь? — спросила она, вся ссутулившись и глядя на него с неподдельным страхом.
— Ты должна со мной поговорить. Садись в машину! — приказал он ей, намеренно говоря с ней именно в таком тоне, которого она когда-то очень боялась.
Он схватил ее за рукав пальто и толкнул в сторону автомобиля. Как видно, она была очень напугана, потому что безропотно послушалась его и села на переднее сидение. Он быстро выехал из двора дома.
Долгое время они оба молчали, а потом, уже когда он выехал на загородное шоссе, она повернулась и спросила:
— Ты хочешь меня убить?
Он продолжал молчать и вместо ответа только прибавил скорость. Через несколько минут он свернул на проселочную дорогу, ведущую в лес. Чуть-чуть проехав по разъезженным выбоинам подмерзшей глины, он остановился.
— Выходи! — и он почти выволок ее из машины, сильно держа за плечо.
Они пошли в глубь леса. Анна молчала. Вспоминая все это сейчас, он не совсем понимал, почему она не попыталась от него бежать. Может быть, она до конца не верила, что он действительно хочет ее убить? Кто знает. В конце концов, она и раньше совершала необъяснимые поступки.
Он остановился среди деревьев, поставив Анну спиной к небольшому оврагу, и отошел от нее на несколько шагов. Она стояла, потупив взор, и молчала. Он вытащил пистолет и взвел курок. Услышав этот звук, она вздрогнула и на секунду подняла на него глаза. Это был ее взгляд, именно тот, которым она смотрела на него в тридцать седьмом году, но это был не тот взгляд, которым она смотрела на своего мужа.
Он нажал на спусковой крючок. Одним выстрелом он надеялся разрушить то, что было сильнее смерти — ее любовь не к нему.
Он покрыл ее тело саваном из почерневших дубовых листьев и, не оборачиваясь, пошел к автомобилю. Впереди его ждали долгие дни беспросветного кошмара.
Сцена убийства, совершенного им в дубовой роще, стала надолго единственной темой, занимавшей его воспаленные мысли. Каждый миг он вспоминал этот роковой выстрел, каждый миг перед его глазами вспыхивал ее последний взгляд. Он почему-то очень живо представлял себе, как холодна была земля, на которой он оставил лежать Анну, распластанную под небом из разорванных туч. Он вспоминал, как падали первые капли дождя на ее волосы, разметавшиеся по ковру из скорчившихся листьев и трав. Он постоянно прокручивал в голове одну и ту же картину.