Элис и Джаспер спустились в холл. Выглядели они, в сущности, обыденно. Легкие куртки с глубокими капюшонами, тонкие, сплошные кожаные перчатки, джинсы, ботинки, рюкзаки за плечами. В Финиксе они будут смотреться немного странно, но не достаточно, чтобы всерьез обратить на себя внимание.
Джаспер останови на Эдварде взгляд, но тот на него не ответил. Элис некрепко сжала ладонь своего спутника:
— Всё будет в порядке.
Джаспер не ответил. Он читал в Эдварде что-то такое, что очень ему не нравилось.
— Нам пора, — выговорил он.
— Удачи тебе, Эдвард, — сказала я спокойно.
— И ты будь осторожна, — напутствовал он невозмутимо.
Мы больше ничего друг другу не сказали.
Я повернулась и вышла из дома. Затем села в пикап и слегка приоткрыла окошко, чтобы мой запах для Джеймса выделялся сильнее.
Я думала, что не боюсь умереть. То есть, я сожалела об этом, но не страшилась собственной гибели. Я не лежу в больнице под капельницей и не умираю от старости, меня не сбила насмерть машина… Я могу погибнуть, пытаясь помочь поймать убийцу — об этом я и мечтала, когда думала о карьере в ФБР. Вместо того, чтобы стоять в стороне, теперь я действую, я впервые чувствую себя способной на поступок.
Пикап плавно выехал на шоссе. В машине было тихо, я не спешила включать радио. Ветер бесстрастно шипел сквозняком в приоткрытое окно.
Я старалась ни о чём не думать.
Буду вести себя, как обычный турист, остановлюсь в мотеле. Рано или поздно Джеймс найдет меня.
Точнее, думаю, он уже меня нашел… Просто думает, когда и как меня убить. Эдвард сказал — он не станет торопиться и захочет получить от охоты максимум удовольствия.
По дороге я постоянно вспоминала безмолвный разговор Эдварда и Джаспера. Последний что-то прочёл такое, что совершенно не понравилось ему.
***
Я остановилась на рассвете в мотеле. Сняв себе комнату, немедленно упала спать на широкую, жесткую кровать. Тут быстро становилось душно, в комнате больничная обстановка — металлическая спинка у кровати, серые, плотные шторы, офисные лампы, простой шкафчик и тумбочка.
За окном брезжил ледяной, дневной свет…
На сотовый телефон мне пришло сообщение от Элис: «Мы следуем за тобой, всё в порядке».
В душе вода едва теплая. Я наскоро помылась, позавтракала и вышла из мотеля. А потом села в машину и направилась в Аризону. Я плохо знала дорогу, мне ни разу не приходилось одной пересекать такие большие расстояния, но я хорошо ориентировалась по карте.
Как я и думала, я приехала в другой штат без приключений. Создавалось впечатление, что я одна, и никаких вампиров не существует. Джеймс не давал о себе знать.
Калифорния началась не с указателя, а с чистого неба. Во второй половине дня свинцовые тучи над головой стремительно стали рассеиваться. Пустое шоссе, петляющее мимо невысоких гор, утекало вперед, и там — за горизонтом — небо оттенка совершенной синевы. Потом сменился ветер. Сначала слабый, затем (я тогда остановилась в кафе у заправки) подул довольно сильный, теплый ветер. Только в Калифорнии может быть такой ветер. Нигде больше вы не встретите его. Это ветер со вкусом свободы — он теплый, слегка кружит голову легким безумием.
Я достигла Аризоны только следующим утром. Знакомый силуэт Финикса возник впереди, как видение карнавала. Всё меньше растительности, всё больше песка, над городом поднимается полупрозрачная дымка плавящегося от жары воздуха. Город стоит в обрамлении красных, невысоких гор.
Я улыбнулась Финиксу и надела солнечные очки, потому что такое количество солнца было для меня уже непривычным.
Мой любимый Город… Здравствуй, свобода, солнце, мои любимые книжные магазины, теплые и светлые ночи, уличные джаз-музыканты, мозаичные оранжевые дорожки у уличных кафе. Мне захотелось раскинуть руки в объятиях, но вместо этого я только позволила себе улыбнуться. Пусть я и успела полюбить очарование Форкса, но в Финиксе живет моё сердце.
Домой заезжать нельзя. Это печально — мне бы хотелось еще хоть раз взобраться на плоскую, мансардную крышу дома, в котором мы жили. Полежать там с книгой и чашкой хорошего кофе. Только это больше не моя жизнь. Я не могу позволить себе беззаботность и счастливое неведение. Я больше не ребенок и не считаю себя уникальной.
Мы не уникальны… Я — лишь крошечный червячок у подножия гигантской машины, которая перерабатывает человеческие жизни в денежный эквивалент и ресурсы.
Я хорошо вспомнила день, когда узнала о Договоре и почувствовала легкое прикосновение озноба, словно могильный холод лесов Форкса дотянулся до меня и аккуратно коснулся лба, напоминая о себе. Я вспомнила жуткую ночь на пляже, когда меня едва не схватил Джеймс, угрюмое лицо Эдварда, что пытается не сожрать меня, вспомнила свои безумные сны и кровь…
Остановив машину у симпатичного мотеля по дороге а аэропорт, я вышла, наконец, обрадовавшись возможности размять ноги. Некоторое время я не заходила в помещение, наслаждаясь теплым солнышком. А потом взяла с сидения свой рюкзак и, закинув за плечо, вошла в мотель.
Я сняла себе самую дешевую комнату.
Бросив там свои вещи, я отправилась в душ. Когда я вышла, на кровати сидела Элис. Я испуганно схватилась за косяк двери, потом закрыла глаза и медленно выдохнула.
— Прости, — тихо сказала она. — Я тут ненадолго. Просто хотела тебя проведать.
Это было не всё. Я посмотрела на нее вопросительно:
— Что-то случилось?
Она покачала головой:
— Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
Я сняла с головы полотенце и пожала плечами:
— Хорошо…
— Ты влюблена в Эдварда, верно?
Положив полотенце на спинку стула, я спокойно села туда:
— Нет.
В глазах Элис сверкнул лед, но она тут же отвела взгляд и вздохнула:
— Меня и Джаспера тебе обмануть не удалось. Не знаю на счет Карлайла…
— Почему тебя, вообще, интересует, как и к кому я отношусь?
— Идеальная жертва — это человек, обладающий для конкретного вампира весьма притягательным запахом, — принялась объяснять Элис. — Этот запах может меняться под воздействием самых разных факторов. Например, во время влюбленности. Если Эдвард сорвется на тебя, его казнят.
— Каким образом кто-то узнает о том, что он сорвется?
— Потому что теперь ты одна из информированных. Твоя жизнь защищена. Если ты погибнешь, обстоятельства твоей смерти станут расследовать, и на Эдварда обязательно выйдут. Если кто-то из нас начнет его покрывать, то под угрозой окажется весь клан. Я видела, как он боролся с собой в первый день, когда встретил тебя. Ему приходится одерживать над собой победу каждый день… Теперь твой запах мог стать для него еще более привлекательным. Это значит, что риски растут. Я пока уговорила Джаспера ничего никому не докладывать. Мы надеемся на силу воли Эдварда.
— Мои возможные чувства к нему и правда могут стать проблемой… — тихо сказала я, опустив голову.
— К сожалению, да. Но гораздо хуже то, что он ответил на них.
Теперь я поняла, почему у Джаспера был такой взгляд, когда он посмотрел на Эдварда. Элис — настоящий ангел-хранитель — по всей видимости убедила его ничего никому не рассказывать.
Я протестующе качнула головой:
— Он не мог ответить.
Элис вздохнула:
— Для меня это тоже неожиданность. Тем не менее, к сожалению, Джаспер сказал мне, что Эдвард полюбил тебя. Это очень плохо.
— Почему? Разве это не даст ему повод для большей силы воли?
Она слабо улыбнулась:
— Не будь так наивна. С чего вдруг желание обладать тобой должно помочь ему тебя не убивать? Тебе известно, что страсть такого рода между человеком и вампиром всегда ведет к смерти первого? Если он будет испытывать к тебе влечение, то ты почти гарантированно умрешь. Это вопрос времени. Если раньше он мог контролировать жажду, то усиливающееся влечение никуда не исчезнет, и вместе с ним контролировать себя Эдварду будет в десятки раз сложнее. Поэтому он и остался в Форксе. Чувство будет расти и не находить выхода, пока, наконец, он не сорвётся и не убьёт тебя. Нам известно несколько таких трагических случаев. Здесь не бывает исключений.