Демократы не сумели создать прочную социальную базу, прежде всего в малом бизнесе, среди врачей и учителей, не смогли до конца решить проблему частной собственности. Ничего не было сделано для того, чтобы остановить властный произвол чиновничества. Бесконечные расколы в рядах демократов тоже сыграли свою губительную роль. Демократы в исполнительной власти и в парламенте проморгали или не захотели увидеть процесс перерождения демократии в бюрократическую диктатуру, особенно на местах. Демократические процедуры формально действовали, но они все заметнее имитировали политическую жизнь, а сама жизнь поехала по коррупционному пути, который и определил реальное содержание политики.
Некоторые либеральные экономические реформы после 1991 года проводились столь круто, что привели страну на грань общественного шока. Они служили далекой стратегии, но проводились без учета специфики российской жизни, замусоренной психологией иждивенчества, воровства и разгильдяйства. В сущности, реформаторами была проигнорирована инерция традиционной российской «левизны» в общественных настроениях.
Правительство (центральное и местное) своей политикой принуждало граждан к обману, воровству и махинациям. Радиация чиновного бумаготворчества умертвляла и продолжает умертвлять живую жизнь. Практически власть начисто забыла о своей главной функции — не мешать людям честно работать. Опасно непродуманной оказалась и политика искусственного сколачивания верхушки сверхбогачей. Она создала взрывную обстановку раскола в стране и значительно расширила возможности для бюрократии вернуться к авторитарным методам правления.
Современный либерализм в России остро чувствует вызовы будущего, прислушивается к скрежету задыхающегося паровоза под названием «постсоветское общество». И нельзя сказать, что он забыл о дыхании грешной земли. Нет. Но неожиданно оказался склонным к экономическому прыжку, опасно рискуя при этом возможностью социальных конфликтов. И на этом пути он наделал, повторяю, немало ошибок, по сущности своей не свойственных либерализму.
Основополагающей их них, не поддающейся разумному объяснению, является небрежение к образованию и науке, к социальной сфере в целом. Эта ошибка резко снизила доверие к демократическому управлению, породила «новое нищенство» — теперь уже ученых, учителей, врачей, пенсионеров, равно как и создала благодатное поле для социальной демагогии. Впрочем, не только для демагогии, но и для справедливого возмущения. Образование и наука — основа цивилизации. Непонимание этой простой истины — большой грех и чудовищный удар по качеству жизни, которое является основой основ социального либерализма.
И при Горбачеве, и при Ельцине проблемы собственности, а значит, и эффективно работающего рыночного механизма оказались до конца нерешенными, что и держит Россию в полосе нестабильности. И пока не будет решена судьба ничейной (государственной) собственности, настоящая, то есть созидательная, экономическая и политическая стабильность в России не настанет. Повторяю, нормальные экономические отношения могут быть построены только с появлением массового собственника. Пока же продолжаются псевдоотношения, экономически фиктивные, на деле должностные. Они основываются не на владении собственностью и даже не на распоряжении ею, а на тех фактических правах и возможностях, что приходят с чиновничьей должностью. Главный чиновник, то есть государство, попирая законы или своевольно толкуя их, продолжает вмешиваться в дела частного бизнеса, сохраняя тем самым архаические советские нормы и порядки. Ответ на подобное — воровство, коррупция, всякого рода аферы и махинации — вполне логичен.
Давно убежден, что многие беды в России идут от нерешенного земельного вопроса. Я всегда считал его роковой проблемой. Только Столыпин решился покончить с паскудством общины. И уже тогда все деревенские горлопаны завопили о незыблемости общинных порядков на земле. Доора- лись до Ленина со Сталиным, до нового крепостничества. Реки крови пролиты за эту землю, но, видимо, в России настолько устали ждать коренных земельных перемен, что нынешний закон, принятый по этому поводу, игнорируется. На самом деле он заслуживает высоких оценок. Речь идет о коренных изменениях в общественном укладе России. Но пока что нельзя исключать, что сталинократия похоронит и эту реформу или извратит ее.