- Но я люблю тебя, Мэтт Хони-батт. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня. Особенно из-за той старой шлюхи. Старой шлюхи с червями в ее глазницах...
И снова Мэтт почувствовал смысл мирового раскачивания. Но он не мог задохнуться. Ему не хватало воздуха. Он повернулся с вытаращенными глазами к миссис Дунстан, которая была ближе всего.
- Не могу...дышать...
Как может тринадцатилетняя девочка быть такой сильной? И мистер Дунстан и Джейк пытались оторвать ее от него. Это не сработало. Он уже начал видеть серую сеть, пульсирующую перед его глазами. Ему нужен был воздух.
Послышался резкий звук, отозвавшийся ударом по чьему-то телу. А потом еще один. Вдруг он почувствовал, что может снова дышать.
- Нет, Джейкоб! Не надо больше! – закричала миссис Дунстан. – Она отпустила его – не бей ее больше!
Когда Мэтт снова обрел способность видеть, он увидел, что мистер Дунстан поправляет свой ремень. Кристин вопила:
- Тыыыы....ненавижу! Ты...ненавижуу!!! Ты пожалеешь!! – после этого она умчала прочь из комнаты.
- Я не знаю, поможет ли это, или станет только хуже, - сказал Мэтт, когда к нему вернулась способность ровно говорить. – Но Кристин не единственная девочка, ведущая себя так. По крайней мере еще одна в этом городе...
- Все, что меня волнует – это моя Кристин, - сказала миссис Дунстан. – И это...существо не она.
Мэтт кивнул. Но была одна вещь, которую нужно было сделать прямо сейчас. Ему нужно найти Елену.
- Если блондинка постучит в дверь и попросит о помощи...пожалуйста впустите ее, - попросил он миссис Дунстан. – Пожалуйста! Но не впускайте никаких парней – даже меня, если не хотите, – выпалил он.
На мгновение его глаза и глаза миссис Дунстан встретились и он почувствовал, некую связь. Потом она кивнула и поспешила выпроводить его из дома.
«Хорошо, - подумал Мэтт. – Елена направилась сюда, но не добралась. Посмотрим на следы.»
Он посмотрел. И следы показали ему, что, когда осталось всего несколько шагов до собственности Дунстанов, она необъяснимо резко повернула направо и пошла глубоко в лес.
Почему? Что-то напугало ее? Или она...- Мэтт почувствовал приступ тошноты. – Или она обманывала, делая вид, что ковыляет, пока наконец не оставила всю человеческую помощь позади?
Все что он мог сделать – это следовать за ней в лес.
Глава 29
- Елена!
Что-то тормошило ее.
- Елена!
Пожалуйста, не надо больше боли. Ей не было больно сейчас, но она помнила о той боли...о, еще одну борьбу за воздух она не выдержит...
- Елена!
Нет...пусть все останется как есть. Елена мысленно отодвинула ту вещь, которая надоедала ей.
- Елена, пожалуйста...
Все, что она хотела – это уснуть. Навсегда.
- Будь ты проклят, Шиничи!
Дамон поднял снежный шар с миниатюрным лесом внутри, когда Шиничи нашел слабый свет Елены, исходящий от него. Внутри него росли десятки ель, гикори (*вид орехового дерева*), сосен и других деревьев – все с совершенно прозрачной внутренней оболочкой. Миниатюрный человек – учитывая то, что вряд ли кто-нибудь может быть уменьшен и помещен в такой шар – увидел бы впереди и позади себя деревья, деревья во всех направлениях, и он мог пойти прямо и вернуться к исходной точке вне зависимости от того, в каком направлении он шел.
- Это развлечение, - угрюмо сказал Шиничи, наблюдая за ним из-под ресниц. – Игрушка, в которую обычно играют дети. Игрушка-ловушка.
- И ты находишь это забавным? – Дамон со всей силы кинул шар в деревянный кофейный столик в изысканном домике, находящемся в тайным убежищем Шиничи. И тогда он понял, почему это была игрушка для детей – стекло было небьющемся.
После всего этого Дамону потребовалась секунда – всего секунда – чтобы сдержать себя. У Елены возможно остались считанные секунды жизни. Ему нужно быть аккуратным в своих выражениях.
С той секунды огромный поток слов полился из его рта, в основном на английском, без ненужных проклятий и даже оскорблений. Он не волновался о том, оскорбит ли Шиничи. Он просто пригрозил…нет он поклялся…учинить над Шиничи насилие, которое тот никогда не видел за свою длинную жизнь, наполненную перекошенными образами вампиров и людей. В конце концов до Шиничи дошло, что он не шутил и Дамон очутился внутри шара с промокшей Еленой перед ним. Она лежала у него в ногах и она была в том состоянии, какое он не мог представить даже в самых худший его фантазиях. У нее была вывихнута правая рука, а во многих местах просто переломана, и безобразно разбита левая голень.
Он испугался, как только представил, как она продиралась через лес в шаре, как кровь текла с правой руки – с плеча до локтя, как левая нога волочилась за ней как у раненого животного, и это было самое худшее. Ее волосы, пропитанные потом и грязью, раскинулись по ее лицу. И она сошла с ума, буквально бредила, разговаривая с людьми, которых там не было.
И она посинела.
Со всеми ее силами она могла убрать только один побег. Дамон схватил огромные охапки их, злобно выдергивая их из земли так, как если бы они пытались бороться с ним или обернуться вокруг его запястья. Елена ловила воздух, глубоко вздыхая так, как будто удушье убивает ее, но она не приходила в сознание.
И она не была той Еленой, которую он помнил. Когда он взял ее на руки, он не почувствовал ни сопротивления, ни узнавания его – ничего. Она не знала его. Она была вне себя от лихорадки, истощения и боли, но в следующую секунду, находясь в полубессознательном состоянии, она влажно поцеловала его руку, взъерошила волосы и прошептала: «Мэтт...найди...Мэтта.». Она не знала кто он – она вряд ли даже знала кто она сама, но даже сейчас она беспокоилась о своем друге. Поцелуй «впитался» в его руку как клеймо и с тех пор он контролировал ее мозг, пытаясь отвести агонию, которую она чувствовала...куда угодно...в ночь...в себя.
Он вернулся к Шиничи и голосом, в котором сквозил ледяной ветер сказал:
- У тебя должен быть способ залечить ее раны...немедленно.
Очаровательный домик был окружен такими же вечнозелеными растениями, гикори и соснами как и в снежном шаре. Огонь стал фиолетово-зеленым, когда Шиничи ткнул в него.
- Эта вода почти закипела. Заставь ее выпить чай, смешанный с этим, - он вручил Дамону почерневший флакон – раньше это было красивое чеканное серебро, а теперь лишь потрепанные остатки того, чем это было раньше – и заварной чайник с несколькими сломанными листьями и другими сомнительно выглядящими вещами на дне. – Удостоверься, что она выпила три четверти чашки и она заснет и проснется почти новенькой.
Он толкнул Дамона локтем под ребро:
- Или ты можешь просто позволить ей сделать несколько глотков – что отчасти вылечит ее, а потом скажи ей, что в твоей власти дать выпить ей больше или не дать ничего...И знаешь...в зависимости от того, насколько она готова сотрудничать...
Дамон молча отвернулся.
«Если я посмотрю на него, - подумал он. – Я убью его. А ведь, возможно, он будет нужен мне снова.»
- А если ты действительно хочешь ускорить ее выздоровление – добавь немного своей крови. Некоторым нравится делать это так, - добавил Шиничи; слова вылетали из него с огромной скоростью из-за волнения. – Видишь, как много боли терпит человек перед смертью, ты можешь просто напоить ее чаем со своей кровью и начать все сначала... если они помнят тебя с последнего раза – в чем я сомневаюсь – они пройдут через еще более страшную боль, чтобы получить шанс сразиться с тобой....- он захихикал и Дамон подумал, что тот не в своем уме.
Но когда он вдруг повернулся к Шиничи, то должен был сдержать себя. Шиничи стал пылающим, светящимся, как будто обвел вокруг себя контур, с языками света светящимися от его проекции как солнечные вспышки в увеличенном масштабе. Дамон был почти ослеплен и он знал, что должен был быть. Он сжал серебряный флакон как будто изо всех сил держался за свое здравомыслие.