Наэлектризованный сгусток проплыл в дальний угол палаты к дремлющему старику с вздутием живота. Астральная Сущность вытянулась вдоль распростёртого тела на небольшой высоте, выхватывая спящего из потёмок. Из мешкообразного чрева вылезло множество светящихся игл. Тонкие нити погрузились в неподвижное тело сквозь одеяло. Что бы Сущность ни совершала, старик это не чувствовал, продолжая пребывать во сне. Старческое лицо прорезали бесчисленные продольные морщины. Из открытого рта вырывалось прерывистое сопение.
Так продолжалось около минуты. Насытившись, потусторонняя Сущность втянула в себя прозрачные спицы. В этот момент старик открыл глаза. Невидящий взор упирался в потолок. Он облизнул обветренные губы таким же шершавым языком.
– Пить! – разрезал застывшую тишину короткий возглас. Обессиленная рука потянулась к экстренной кнопке прямо через пожирателя душ, но обвисла на полпути.
Старик без имени, наблюдавший за происходившим действом со стороны, мог лишь безучастно лежать на своей кровати. Сверкающие молнии внутри Сущности изменили цвет на пасмурно-черничный. Оно переваривало похищенное содержимое, дрейфуя в сторону Старика.
Старик почувствовал на себе взгляд существа, у которого не было глаз. Жуткий холод сковал дыхание. Безликая Сущность приблизилась, явно что-то подозревая. Старик ждал, когда в него вопьются десятки игл. Он не боялся смерти, но её приспешник внушал ему неприязнь. Не так он представлял себе конец. Не это хотел видеть перед тем, как над ним сомкнётся мрак.
Из аморфной субстанции высунулась одна-единственная игла. Длинное шило вошло в лодыжку. Старик ощутил в этом месте терпимое жжение, не шедшее ни в какое сравнение с агонией, которую он подчас выдерживал при вспышках жутчайшей боли внизу живота.
– Пить, – повторил изнемогающий от жажды человек в недосягаемой дали.
Напустив напоследок в распираемое разрядами брюхо серой пелены Сущность исчезла. Не прошла сквозь стену, а просто бесследно испарилась. Света в палате заметно убавилось. По стенам заползали тени растущего за окном дерева.
– Пить, – вновь раздался надтреснутый голос.
Старик не понимал, почему его процедура отличалась от той, что он видел минутой ранее. В его ощущениях ровным счётом ничего не изменилось. Тупая тянущая боль в кишках, повсюду его сопровождавшая на последней стадии рака, неусыпно трудилась и ночью. Горло не пересохло, пульс если и участился, то ненамного.
Он встал с кровати и наполнил кружку водой из чайника. Вставил туда трубочку с изогнутым концом и подошёл к кровати издыхающего старика.
– Позвать медсестру?
Жадно пьющий старик покачал головой. Несмотря на недостаток света, он казался бледным. Нахмуренный лоб покрывала испарина.
– Ты её видел? – спросил он.
– Кого? – напрягся Старик.
– Смерть. Ты что-то видел, я знаю. Скоро меня не станет, ты можешь открыться мне. Твой секрет я унесу с собой.
– Я всё-таки позову дежурную сестру.
Умирающий старик схватил его за руку. При других обстоятельствах он бы услышал гневную отповедь с требованием убрать свою пока ещё не ломанную лапу.
– Что она со мной сделала?!
– Не знаю, – признался Старик. – Примерно то же, что ты сделал сейчас с водой.
Человек, находящийся на грани смерти, осмысливал слова Старика. Его грудь тяжело поднималась, лёгкие неохотно принимали в себя воздух.
– Всё произошло из праха и всё возвратится в прах[6].
– Да ты никак фаталист.
– О нет, моя вера крепка, за свою душу я спокоен. На кого они похожи?
– Кто?
– Провожатые, кто же ещё.
Старик задумался. Как описать в красках мешок с молниями?
– На сборщиков дани, – сказал он. – Ничего общего с библейскими картинками. Не человек и не животное.
– Энергия, значит.
– Аккумулятор, я бы сказал. Ты бы не захотел встретиться с таким в тёмном переулке.
– Мы все создания Божьи. И обличье не важнее содержимого.
– В полёте фантазии твоему Богу определённо не откажешь.
– У нас с тобой один Бог.
– Э, нет, брат, речи о Боге прибереги для неокрепших умов. Мой коммунистический дух, пусть и преданный, будет этому противиться.
Умирающий старик указал трясущимся пальцем на прикроватную тумбочку.