Похоже, что все мы — научно-фантастические дети, вымечтывающие для себя новые способы выжить в этом мире. Мы — сокровищницы для мощей всего прошлого. Но вместо того, чтобы помещать кости святых в золото и хрусталь, для поклонения грядущих поколений, мы сохраняем — голоса, лица, сны, невозможные мечтания, на кассетах, на пластинках, в книгах, на видео- и кинопленке. Человек-разрешитель проблем родился в тот момент, когда он стал Хранителем Идей. Только через новые технологии, новые способы экономить время, учитывать время, учиться у времени и выращивать из него решения мы смогли дожить до нынешних времен и пережить их, и ожидать впереди еще более прекрасных. Наша среда загрязнена? Мы можем ее разгрязнить. Наши города переполнены? Мы можем их разгрузить. Мы одиноки? Больны? Во всем мире больницы стали менее мрачными, теперь, когда телевидение может зайти к нам в гости, посидеть рядом и забрать с собой половину двойного проклятия болезни и одиночества.
Нам нужны звёзды? Они наши. Нам хочется зачерпнуть чашу солнечного огня? Мы можем, и должны это сделать, и осветить таким образом весь мир.
Куда мы ни направим взгляд — проблемы. Где мы его ни остановим, чтобы приглядеться внимательнее — решения. Наши дети, дети человека и времени — как могут они избежать очарования, которое приносят эти задачи? И вот: фантастика, и её недавняя история.
Кроме того, как я уже упоминал, те же молодые люди подбросили бомбы и в маленькую картинную галерею на углу, и в городской музей изящных искусств.
Они прошли по залам, и чуть не заснули перед полотнами с современной жизнью в том виде, в каком её изображали на протяжении последних 60 лет — в виде абстракции, которая сверхабстрагировала себя до полного исчезновения в собственной заднице. Пустые холсты. Пустые мысли. Никаких понятий. Часто — никаких красок. Ни одной идеи, которая способна была бы заполнить голову дрессированной блохи.
— Довольно! — вскричали дети. — Да будет сказка! Да будет — фантастический свет!
Пусть возродится искусство иллюстрации.
Пусть прерафаэлиты вновь клонируют себя, и пойдут плодиться и размножаться.
И было так.
И когда стало понятно, что дети космического века, сыновья и дочери Толкиена, требовали отображения своих волшебных снов в виде иллюстраций — тогда древнее искусство говорящих, рассказывающих картин, которое практиковалось от нашего пещерного человека через Фра Анжелико до Габриэля Россетти, позволило изобрести себя ещё раз, и ещё одна огромная пирамида перевернулась вниз остриём, и знания потекли от основания к вершине, и прежний порядок обратился в свою противоположность.
Итак, двойная революция, в чтении и преподавании литературы и в изобразительном искусстве.
Итак, продолжая вниз по течению, индустриальная революция, эпоха космоса и электроники наконец просочилась в кровь, в кости, в сердца, плоть и мозг молодого поколения, которое, в роли учителей, открыло истину, которую нам и так положено было знать.
И эта истина — История Идей, поскольку ничем другим фантастика никогда и не была. Идей, вылупляющихся в действительность, умирающих, чтобы на их месте выросли новые идеи, новые мечтания, еще более увлекательных форм и расцветок, какие-то из них — более постоянные, чем другие, но все — направленные на Выживание.
Надеюсь, что мы не станем принимать всё это слишком всерьёз, ибо серьёзность наденет маску Красной Смерти, если мы позволим ей ходить меж нами. Её свобода — это наша тюрьма, наше поражение и смерть. Хорошая идея должна беспокоить нас, как бродячая собака. Но при этом мы ни в коем случае не можем затискать её до смерти, задавить интеллектом, усыпить велеречивостью, измучить пыткой тысячи аналитических разрезов.
Останемся же, как дети, но избежим ребячливости, останемся при нашем отменном зрении, при наших телескопах, ракетах и прочих коврах-самолетах, которые понадобятся, чтобы поспеть за чудесами — и физики, и воображения.
Двойная революция продолжается. И другие, невидимые революции ещё ждут нас впереди. Перед нами всегда стоят какие-то задачи. Благодарение богу за это. Перед нами всегда лежат решения. Благодарение богу за это. Восславим же Аллаха и заполним библиотеки и картинные галереи этого мира — марсианами, эльфами, гоблинами, астронавтами, и учителями и библиотекарями с Альфы Центавра, которые настойчиво внушают своим ученикам держаться подальше от сказок и фантастики, а не то «мозги в кашу превратятся».
И тогда в залах моего механического музея, в долгих сумерках, Платон изречет последнее наставление из недр своей электронно-машинно-компьютерной Республики.