— Ох, как дорого обходится нам это отсутствие настоящей интеллигентности! — с тяжелым вздохом произнес Ватуев, до сих пор молча стоявший у окна. — Мы уже многократно убеждались, что одного классового чутья для дипломатии мало, нужен ум. И не просто ум, а особый склад ума, чтобы сражаться с изворотливым и хитрым противником. Старая лиса Бисмарк любил говорить: «Только дураки учатся на собственных ошибках; умные учатся на ошибках других». А мы не можем научиться даже на собственных ошибках.
— Он достаточно умен, чтобы понять: когда люди берутся за дело, противное их натуре, они это дело губят, — зло заметил Георгий Матвеевич, повертываясь к Ватуеву. — Не с его робким, домашним характером выходить, как говорится, на мировую арену. Бесхребетные люди, — а свою бесхребетность Карзанов показал сегодня не раз — не могут противостоять жестокому противнику…
Это было уже слишком. Будь он наедине с профессором, Антон, вероятно, выслушал бы его оскорбления покорно. Сейчас же его обижали и оскорбляли в присутствии людей, которые и без того смотрели на него свысока. Антон вскочил с дивана и выкрикнул в скуластое, большелобое лицо профессора:
— Сами вы бесхребетны!.. И меня на свой аршин меряете!..
Пораженный Дубравин отступил назад: он никогда не видел своего смирного, прилежного, «выдержанного», как писалось в характеристиках, ученика таким. Придя в себя, он обрушился на Антона с упреками и бранью. Обиженно ворчавший в ответ Антон вдруг затих: голос Кати, говорившей с Феклой в прихожей, напомнил ему, зачем он пришел к Дубравиным. Антон виновато склонил перед профессором голову. Юлия Викторовна, спеша положить конец «вульгарной сцене», пригласила гостей в столовую выпить чаю. Антон попросил Георгия Матвеевича задержаться на минутку.
— Ну, что еще?
— Я хочу, чтобы Катя поехала со мной…
Дубравин смерил Антона злым, даже ненавидящим, взглядом.
— Сами дезертируете… и хотите еще дочь отнять… Украсть самого ценного и преданного мне помощника…
Круто повернувшись, он направился к двери, но на пороге остановился, оглянулся на Антона и, видимо, не желая, чтобы его слышали в прихожей, подошел к нему вплотную и прошипел:
— Не дам увезти Катю! Она не только помощник, она — мой друг, единственный друг, который понимает меня.
— Не может же Катя вечно быть с вами, — также шепотом произнес Антон. — У нее своя жизнь, у нас с ней…
— Не будет у нее общей жизни с вами! Пока я жив — не позволю…
— Ну, это от вас не зависит. Катя взрослая, и она сама решит…
— Решит, но не в вашу пользу.
— Посмотрим! — угрожающе проговорил Антон и, повысив голос, позвал: — Катя!
Катя вбежала в кабинет оживленная, даже радостная. Увидев отца и Антона, стоявших друг против друга в боевых позах петухов, готовых броситься друг на друга, она недоуменно остановилась.
— Катя! Этот человек, Катя, — начал с трагическими нотками в голосе Георгий Матвеевич, — этот человек решил бросить университет, бросить меня…
— Ничего я не решал!
— Решил бросить университет и меня, — продолжал профессор, не позволив Антону прервать его, — и хочет, чтобы ты тоже бросила свои занятия и меня и поехала с ним за границу. Я уж не знаю, в какой роли — домработницы или домохозяйки, разница, в сущности, невелика. Ты же не сделаешь такой глупости, Катя?
Девушка удивленно смотрела то на отца, то на Антона. Сначала ей показалось, что ее просто «разыгрывают». Но в глазах Антона было столько растерянности, почти отчаяния, а на хмуром лице отца злой брезгливости, что она испугалась.
— Ты же не сделаешь такой глупости, Катя? — повторил профессор.
— Я ничего не понимаю! — воскликнула Катя. — Совсем ничего!
— Видишь ли, Катя, я хотел сначала с тобой…
— Он хотел! Он хотел! — снова перебил Антона Дубравин, шагнул к дочери, взял ее за руку и, кивнув на Антона, сказал: — Его посылают за границу, и он хочет прихватить тебя с собой.
Катя отступила в сторону, чтобы посмотреть Антону в лицо, но и Дубравин шагнул в ту же сторону, и Катя вместо Антона снова увидела страдающие глаза отца.
— Ты не можешь покинуть меня, Катя, — тихо и просительно сказал он. — Ты же не бросишь своего отца из-за этого недоучки? Не бросишь?
— Катя! — позвал Антон, тоже стараясь из-за широкой спины профессора увидеть Катю. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Катя.