— Читайте сегодняшние газеты! Документы подтверждают: большевистские лидеры получают деньги от немецкого Генерального штаба. Немецкие шпионы! Изменники! Убийцы! Смерть им! Смерть большевикам!
Зиновьев — его одутловатое лицо покрылось потом — не выдержал:
— Нельзя ли наконец закрыть окно!
— Жарко сегодня в городе, — робко заметила жена хозяина квартиры Ольга Евгеньевна Аллилуева. — Душно станет, задохнемся.
— Не задохнемся, — успокоил ее Зиновьев. — Нас быстрее передушат.
Все перешли в столовую и устроились за обеденным столом, накрытым белой скатертью. Стол находился в самом центре комнаты. В углу печка. Рядом горка для посуды, столик с самоваром. На стене часы с боем.
— Надо уходить на нелегальное положение, — предложил Свердлов. — В город вошли верные правительству войска. Все воинские части, которые выступили на нашей стороне, капитулировали и ушли в казармы. Всему конец.
Лица у всех были хмурые. Нервы — на пределе. Хозяйка дома разливала чай из самовара. Рука дрогнула, граненый стакан полетел на пол и со звоном разлетелся на куски. Все вздрогнули. Свердлов ринулся к двери, Зиновьев встал у окна и, приоткрыв занавеску, стал смотреть, что происходит на улице. Член ЦК и секретарь Петроградского комитета партии Глеб Иванович Бокий выхватил из-за пояса револьвер.
Сталин бросил в стакан крепко заваренного чая два больших куска рафинада, шумно поболтал ложечкой:
— А варенья домашнего не найдется? Или меда?
Хозяйка квартиры подобрала осколки разбитого стакана и протерла тряпкой мокрое пятно. В коридоре раздался звонок.
— Вы кого-то ждете? — тревожно спросила Надежда Константиновна.
Сергей Аллилуев недоуменно пожал плечами:
— Все, кого приглашали, собрались.
Гости насторожились.
Ольга Евгеньевна побежала открывать:
— Я знаю, кто пришел!
Через секунду в столовую заглянула Надя и таинственно подмигнула Сталину:
— Иосиф, вы нам очень нужны!
Сталин неспешно поднялся и вышел, провожаемый недоуменными взглядами.
— Что случилось? — недовольно спросил Свердлов.
Старшая дочь Аллилуевых простодушно объяснила:
— Принесли костюм, который мы купили Иосифу.
Возмущенный Зиновьев выскочил вслед за Сталиным.
— Какой еще костюм! Куда ты уходишь? Надо решать, идти нам на допрос или нет. Судьба партии решается!
— Ты − еще не вся партия, — приостановившись на мгновение, холодно заметил Сталин. — Я сейчас вернусь. Попей пока чаю.
Зиновьев, взъерошенный, вернулся на кухню.
— Костюм у него был один, давнишний, очень потертый, — объясняла Анна оставшимся в комнате. — Мама два дня назад взялась починить пиджак и после тщательного осмотра заявила: «Нельзя вам больше, Иосиф, ходить в таком обтрепанном костюме. Обязательно нужен новый». Сталин говорит: «Мне времени нет этим заняться. Вот если бы вы помогли». Мама вместе с тетей Маней обошли магазины и раздобыли Иосифу костюм.
В соседней комнате на кровати разложили новенький мужской костюм. Сталин, довольно потирая руки, с готовностью сказал:
— Надо бы примерить. Вдруг не подойдет.
Размер его вполне устроил. Попросил Ольгу Евгеньевну:
— Сделайте мне под пиджак теплые вставки. Галстуков я все равно не ношу. А горло часто болит. Нам, кавказцам, питерский климат не подходит.
Ольга Евгеньевна, складывая костюм, спросила:
− Иосиф, а вы как считаете, Ленину и Зиновьеву нужно являться на суд?
Анна вмешалась:
− О чем ты говоришь, мама? Да их же могут убить! Кто тогда встанет во главе партии?
− Иосиф! − вмешавшись в разговор, вместо матери ответила Надя. Повернулась к сестре: − А что ты так на меня смотришь? Неужто Иосиф не справится?
Она произнесла эти слова взволнованно и искренне. Сталин внимательно посмотрел на девушку, зардевшуюся под его взглядом. Скромно, но с достоинством заметил:
— Я не так известен, как Владимир Ильич.
А в столовой Ленин допытывался у собравшихся:
— Что армия? Какие настроения в казармах? Солдатская масса за нас или против нас?
— Армии больше нет, — отмахнулся Глеб Бокий. — Воевать не хотят. Солдаты приходят к нам в Петроградский комитет, жалуются: «Товарищи, мы уже не в силе стоять против такой механической и машинной бойни, мы уже потеряли свое здоровье, испортили нашу кровь. Во сне снится, что летит снаряд или аэроплан, вскакиваешь, кричишь».
− Повоевали — и хватит, говорят солдаты, − добавил Свердлов, − пора по домам, там хозяйство и семья. Они же думают о том, что жены остались одни. В казармах только и рассказывают, что пленных используют на работах в деревне и они сходятся с солдатками.