ОБХОДИТЕЛЬНОСТЬ.
Общество, в котором мы вращаемся, властно навязывает хорошо воспитанному человеку те формы обхождения, которые этому обществу приятны. Грусть, заботы, сосредоточение на своем собственном я, все это исключается на целые часы. Возможно, что эта вынужденная свобода вечно без устали работающей жизненной машины представляет для некоторых отдых в течение часов. Бетховен, Шуберт, Моцарт, Гуго Вольф в этом не нуждались, для них это было бы «ядом». Нет, это только движение назад.
DE CORPORE.
Слабый человек вспоминает по каждому поводу, что он не должен перегружать свою измученную или хотя бы только переутомленную жизненную машину, иначе он ее преждевременно погубит. Хочет он того или нет, но он останавливается на дороге, ведущей к гибели, и прислушивается к предостерегающему голосу своей собственной измученной машины! Жизненная машина сильного человека, способная все выдержать, никогда его не предостерегает! Но когда он вспомнит о ней, то очень часто время для спасения уже упущено!
Посмотрите на сердечно-больных.
Вдруг ночью, — десятки лет никто того не ожидал — случается первый припадок... и конец!
ПОСЕЩЕНИЕ.
16/VI 1918.
Генриэтта Г. — «О, я бы могла давно уже выйти замуж, быть обеспеченной. Но я совсем не хочу доказывать кому бы то ни было свои качества, которыми я превосхожу других женщин. Я бы хотела, чтобы постепенно, помимо меня, во мне нашли особенные достоинства. Я не навязываюсь тем, кто не чувствует, не признает во мне особенных качеств. У меня нет способности «играть на сцене». Я, к сожалению, вполне доверяюсь завистливому, злому миру вокруг. Может быть, поэт мне чем-нибудь поможет?!? Я не знаю. На него, во всяком случае, я возлагаю последние надежды на спасение. Другие ждут... чего, этого никто не знает».
ИСТЕРИЯ И ВОЗМОЖНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ ОТ НЕЕ.
Все, что дома представляло собою «яд», «разрушение», «уничтожение в неисцелимых муках», для ее измученной, ничем не оживленной, до смерти наскучившей, значит до смерти истерзанной жизни, к тому же без какого бы то ни было заболевания (врачи не находят никаких анатомических изменений) — все это «в природе» получало свое исцеление! Каждое дерево, каждый цветок, каждая травинка и кустарник — все это жило своей таинственно-мистической жизнью без трагизма, без нетерпения, днем и ночью, в солнце, в дождь, ветер, холод, жару, во тьме, без жалоб и смеха, с достоинством, серьезно, так, как, к сожалению или благодаря бога, им было предначертано жить здесь на земле. И это было для нее благородным примером!
ПИСЬМА.
В письмах мы достигаем высшей точки нашего собственного я, самых идеальных мыслей и чувств. Мы становимся сами собой! Потому-то они производят такое незначительное впечатление на читателей и читательниц, которые знают человека совсем с другой стороны. Перед лицом грубой жизни дня и часа словá — ничто. И единственный, благородный и самоотверженный поступок выше самого прекрасного, полного обожания письма. Обманывать женщину в письмах — «душевное преступление», потому что они цепляются за слова, строят на них даже свою жизненную судьбу, глиняное здание жизни! «Я тоскую по тебе» — ужасное слово, потому что никто не знает, правда ли это, и все же в меланхолии жутких дней мы привязываемся к этому слову; Цветы тоже не доказательство, это только мистическое чувство самой души, стремящееся появиться, а мы этого, может быть, не замечаем. Чувства — это таинственная мистерия души, их нельзя выразить в реальных поступках! Потому-то так много интеллигентных, достойных женщин внутренне разочарованы, обмануты сами собой, потому что у них нет достаточно силы посмотреть правде своей собственной жизни прямо в лицо!
«Я тоскую по тебе» — ужасные слова, потому что никто не может проверить их правдивость. А надежды ведь это «душевное преступление». Есть тысячи незначительных мелких поступков, доказывающих, что нас любят. Но не письма. Есть тысячи женщин, которые хранят особенно дорогие письма, как реликвию. Но ведь это детские, романтические мечты, эти женщины обманывают сами себя. Боже, но ведь в этом мире у них нет ничего другого, и судьба милостиво даровала им несколько восторженных строк! Горе вам, нищим радостями!
Удались с действительно любимой женщиной на несколько дней в отдаленную деревню в горах, и она узнает о тебе больше, нежели из твоих лживых, страстных, любовных писем.
БЫТ ХУДОЖНИКА.