Но в сельсовете в этот час никого не было. На дверях темнел тяжелый замок. Капитан спросил пожилую женщину в мужском пиджаке, которая проходила мимо:
— Вы не скажете, где похоронен писатель Гайдар?
Женщина пожала плечами.
— Могил тут много. Он через Днепр переплывал или в госпитале умер? Кто в госпитале, тех подальше хоронили.
— Он был партизан. Погиб в сорок первом.
— Так бы и сказали. У нас тут похоронен всего один партизан. Его могила — возле железницы. То есть возле железной дороги. Только туда не ходят. Можно подорваться. Немцы везде насовали мины.
— А знал этого партизана кто-нибудь в селе?
— Если кто и знал, то молчали. Зайдите к Фене Степанец. Тут по дороге. Я вас проведу.
Женщина издали показала хату, палисадник с двумя грушами. Аккуратное крыльцо. Соломенная крыша. Больше дом не был примечателен ничем.
Башкиров постучал. Ему открыла молодая женщина в белом платке.
— Можно у вас переночевать? — спросил капитан.
— Вам будет у нас неудобно — четверо детей.
— А я люблю, когда много детей, — весело ответил капитан.
Обстановка в избе была бедная. На капитана сразу уставилось четверо ребят: два мальчика постарше и две совсем еще маленькие девочки. Башкиров назвал себя.
Хозяйка сдержанно ответила:
— Феня.
Она полила на руки капитану и шоферу, приготовила ужин: теплая картошка из чугуна, глечик молока, два сиротливых кусочка хлеба на тарелке.
Башкиров подал знак. Водитель принес из машины мешок, и капитан выложил на стол две банки свиной тушенки, запарафиненную коробку яичного порошка, буханку серого хлеба и пакетик пиленого сахара.
При виде сахара оживились дети, которые сидели в сторонке. Башкиров поднялся, подошел к каждому с пакетиком, ребята вежливо взяли по куску. Разговаривать стало легче.
За ужином капитан спросил:
— Феня, а бывали у вас в сорок первом году партизаны?..
Хозяйка побледнела, поперхнулась картошкой. В ее расширенных зрачках капитан увидел страх.
— Почему вы испугались? — смущенно спросил он. — Вот мои документы. — Он протянул свой мандат и офицерское удостоверение.
Внимательно прочитав оба документа, Феня успокоилась и объяснила:
— Неделю назад, в Сушках, недалеко отсюда, в хату вошел военный, тоже попросил рассказать, как в сорок первом помогали партизанам. А потом вынул два револьвера и застрелил хозяина... Военный был переодетым полицаем.
Феня успокоилась и коротко рассказала, что муж ее был партизаном. Несколько раз приходил домой из леса вместе с Гайдаром. Мужа потом схватили и расстреляли фашисты.
— Коля и Витя хорошо помнят Гайдара, — закончила она.
Башкиров повернулся к мальчикам.
— Веселый был, — улыбнулся Витя.
А Коля добавил:
— Дядя Аркадий давал нам поручения.
Капитан понял, что ему повезло.
Помощником Башкирова стал бойкий Витя. Рано утром он повел капитана к насыпи, возле которой был похоронен Гайдар.
Башкиров по дороге вспомнил вчерашнее предостережение насчет мин.
— Не бойтесь, — успокоил Витя. — Это в лесу корова подорвалась. А возле могилы еще никто не подорвался.
За насыпью, неподалеку от будки путевого обходчика, Башкиров увидел прибитый ветром и дождями поросший травой беспризорный холмик.
«До моего посещения, — писал через несколько дней
капитан Башкиров, — могила Аркадия Петровича Гайдара... ничем не выделялась и не было на ней ни столбика, ни дощечки с указанием имени погибшего. Но колхозники села Леплява знали, что здесь похоронен погибший в бою с немецкими захватчиками партизан-писатель Гайдар.
Однако запущенность могилы объясняется тем, что окрестности села еще не разминированы...»
Башкиров сорвал несколько одуванчиков и положил их на холмик.
С окраины села Витя отвел капитана в центр, в сельсовет. Его председатель, Тарас Федорович Бутенко, обрадовался появлению Башкирова. Бутенко сам был в партизанском отряде, помнил Гайдара.
— Да, — подтвердил он, — возле будки обходчика похоронен Аркадий Петрович. Но раз вы приехали и у вас такой мандат, давайте перенесем могилу Гайдара прямо под окна сельрады...
— Полномочий на перенос праха у меня нет, — сдержанно ответил Башкиров. — Лучше помогите привести могилу в порядок.
Бутенко распорядился вызвать плотников, заказал им «памятный знак» и стал рассказывать о Гайдаре.
Капитан вынул из планшета блокнот, начал записывать. И тут в воспоминаниях Бутенко мелькнула важная подробность.
«Гайдар, — отмечал позднее в отчете Башкиров, — вел дневник партизанского отряда, создал несколько лирических произведений в форме писем к сыну, жене, читал их партизанам».