Печь разгораживала помещение на две неравные половины. Я заглянул в закут. В узкий простенок были втиснуты маленький столик и лавка. Это была комната Васи и Володи. Сюда они пригласили Гайдара в памятный вечер первого знакомства.
Я придвинул скамейку, встал на нее и оглядел лежанку.
Кирпичи хранили еще кислый запах перестоявшегося теста и легкий дурман сухих трав. Превратясь в пергамент, валялся истершийся кожушок. Больше ничего здесь не было. Я спрыгнул на пол. И снова оглядел закут.
Над столом косо висела легкая тростниковая этажерка. Она была пуста, и только на верхней полке лежала растрепанная книга без обложки. Я взял ее, отряхнул пыль. Раскрыл. Это оказался учебник ботаники. Параграфы обведены кружками. Строчки подчеркнуты. Я пролистнул книгу и на всякий случай потряс.
Выпало два засохших садовых эдельвейса. Беловато-серые сплющенные цветки способны сохранять свою форму десятилетия. Но все это я заметил краем глаза, потому что из тех же страниц выпала сложенная вдвое полоска бумаги в клетку.
Ученые считают, что во сне за секунду можно прожить целую жизнь. За эту секунду, которая мне понадобилась, чтобы наклониться и поднять листок, в голове пронесся вихрь мыслей. Вспомнил я и рассказ Эдгара По «Украденное письмо».
Был похищен государственной важности документ. Его искали во всех почти недоступных местах. А похититель спрятал листок в кожаную охотничью сумку, которая висела на виду.
И еще я думал: «Связана ли записка из книги с той, что была вложена в комсомольский билет Володи?.. Что, если это две половинки одного текста?.. Но кому и для чего Володя мог оставить эти половинки?..»
«Для Володи война долгое время была игрой», — вспомнил я слова Василия Михайловича.
В записке было: «Вовка, дай списать!»
Я вложил листок в книгу и оставил ее на столе.
* * *
Василий Михайлович повел нас мимо полусгнившей изгороди, за которой начинался лес. И вскоре, позабыв о нашем присутствии, он стал рассматривать деревья. Сперва его интересовали только сосны. Каждую из них он оглядывал снизу доверху, подолгу задерживаясь на верхушках и время от времени бросая взгляд на изгородь: далеко ли она.
Внезапно Василий Михайлович вздрогнул, резко поднял голову и сделал несколько быстрых шагов вперед.
Рядом затрещали ветки, с лопатами под мышкой появился Юра. Швайко стоял перед раздвоенной сосной.
— Первый привет от Володи, — хрипло произнес Василий Михайлович.
— Под ней и рыть? — спросил Юра.
— Малость подожди. Теперь уж немного осталось, — ответил Швайко.
Он взял из Юриных рук лопату. Провел по земле идеально ровную черту. Построил к ней перпендикуляр. Разделил верхний левый угол пополам и, смешно ставя ноги по одной линии, стал отмерять шаги.
Я вдруг отчетливо представил, как это делал сам Володя, который продолжал по инерции играть в индейцев, следопытов и сыщиков. Конечно, Володя не предполагал, что его клад станут искать без него. И теперь Василий Михайлович трогательно копировал его движения, чтобы не ошибиться в расчете таинственных координат...
Нетрудно было догадаться, куда направляется Швайко. Я увидел березу с мощным, выпирающим из земли корнем, который переходил сразу в три одинаково изогнутых ствола. «Трехстволка». Приметней дерева не придумаешь. Володин клад должен быть здесь.
И не ошибся. Швайко остановился. Обтер платком пот со лба. Обнял один из стволов. Похлопал его, как друга после долгой разлуки. И сказал, ни к кому не обращаясь:
— Чайку бы сейчас.
Юра бросил лопату. Исчез. И вернулся с белой пластмассовой канистрой литра на три.
— Пейте. Утром набирал.
— А кружка есть?
— А вы вот так, — посоветовал Юра и, отвинтив крышку и высоко подняв канистру над головой, подставил широко раскрытый рот под струю.
В итальянских фильмах подобным способом пили вино из бурдюка лихие супермены.
Швайко попробовал напиться по-суперменски. Вода затекла ему за воротник. Вымочила всю рубашку.
— Я лучше, Юра, из ладошек попью. Налей, — сказал Василий Михайлович и протянул водителю канистру.
Я взглянул на часы: половина одиннадцатого.
— Начнем? — спросил Юра.
Швайко кивнул. Юра схватил с земли лопату.
— Юра, у твоей лопаты сломан черенок, — сказал я ему.
— Да вы что? Инструменты совсем новые. Петр Филатович велел дать со склада.
— А вот иди сюда, я тебе покажу.
Держа лопату обеими руками, Юра подошел ко мне. Взгляд его был оторопелым и неприязненным.