Но главное — на статью мог отозваться один бывший мальчишка. Не подозревая, насколько важен этот мальчишка для его расследования, капитан Башкиров вскользь, мимоходом, не называя имени, упомянул его в своем отчете как «курьера и ординарца у партизана Гайдара».
Этот бывший «курьер и ординарец» был единственным человеком, кто в 1944 году мог располагать точными сведениями о местонахождении сумки.
Но партизан Бутенко уверил корреспондента, что все бумаги писателя попали к немцам. И капитан Башкиров летом сорок четвертого их уже не ищет. «Курьер и ординарец» не имеет понятия, что его сведения нужны. Узнать это он мог бы только из статьи в «Комсомольской правде».
Но отчет о поездке в Лепляву по крайней мере до конца войны кладут в бронированный сейф...
А в послевоенные годы за подписью Башкирова не появляется ни одной строки о Гайдаре.
Снова недоумеваю: почему?..
Я решил познакомиться со своим предшественником по поиску Алексеем Филипповичем Башкировым. Я надеялся, что беседа с ним поможет мне получить ответ на целый ряд вопросов.
Позвонил в «Комсомольскую правду». Мне ответили:
— Башкиров у нас давно не работает.
— Как давно?
— Из нынешних сотрудников его никто не помнит.
Озадаченный, я отправился на Суворовский бульвар, в Союз журналистов СССР. В каком бы городе Башкиров после войны ни жил, в какой бы редакции ни работал, здесь должны были знать его адрес, даже если он вышел на пенсию.
В отделе учета молодая сотрудница дважды внимательно просмотрела картотечный ящик. А. Ф. Башкиров в списках Союза журналистов не числился.
Я отправился на улицу Воровского. На третьем этаже старинного особняка нашел отдел творческих кадров Союза писателей СССР. Объяснил, кто и зачем мне нужен. Передо мной положили толстый справочник Союза писателей СССР. И здесь Башкиров не числился тоже.
Снова позвонил в «Комсомолку»:
— Не могли бы вы дать мне адрес, — сказал я, — по которому проживал Башкиров?
— Пожалуйста, — приветливо ответил женский голос. — Сущевская улица...
Это оказалось недалеко от моего дома. Через пятнадцать минут я уже подымался по лестнице. Дверь открыл пожилой мужчина.
— Да, Алексей Филиппович здесь жил, — подтвердил он. — Очень деликатный. Никогда не спорил с соседями. Но после войны он куда-то уехал и не вернулся. Комната его долгое время стояла пустая. Потом ее отдали другим жильцам.
— А имущество? — спросил я. — Мебель? Книги?
— Мебель? Затрудняюсь вам ответить. По-моему, все забрал райфинотдел.
— Но, может, завалялся чемодан? Или он оставил связку бумаг? Или блокнот? Хоть что-нибудь?
— Сожалею... Но если даже и оставил, после войны могли сжечь. С дровами, знаете, долго было плохо. А печи подтапливали, случалось, и книгами.
Из квартиры Башкирова я ушел вконец обескураженный. Вроде был человек. И все его помнят. А никаких следов.
Запросил Центральный адресный стол: здесь должны были знать, где живет Башкиров, даже если он поселился на Северном полюсе. Но на листке, который мне вернули, небрежно, карандашом, было набросано: «Никаких сведений».
Обращение в разного рода инстанции также не дало никаких результатов. Алексей Филиппович не числился ни в живых ни в мертвых. И по всему выходило, что он пропал без вести после войны.
Знает ли кто-нибудь, кроме меня, о его исчезновении? Вот и сосед сказал: «Уехал и не вернулся». Что, если одни думают, он получил новое назначение, другие — новую квартиру?
В истории гибели Гайдара было много неясного. Эти загадки могли не давать покоя и Башкирову. Но пока шла война, он не имел возможности возвратиться в Лепляву. Кончилась война — и Алексей Филиппович таинственно исчез.
А не могло быть так, что он не вернулся из второй своей поездки под Канев?
Встречаясь с партизанами, я теперь неизменно спрашивал о Башкирове. В Лепляве и соседних селах после войны его никто не видел. Оставалось надеяться, что дальнейший поиск что-нибудь прояснит.
Меня все больше занимала судьба сумки.
Я собрал копии всех писем и документов о Гайдаре, присланных в Москву в 1942—1944 годах. И после войны. Об Аркадии Петровиче сообщали: полковник А. Д. Орлов, лейтенант С. Ф. Абрамов, батальонный комиссар В. Д. Коршенко, капитан третьего ранга Борисов, старший лейтенант И. Гончаренко, вдова партизана А. Ф. Степанец, вдова лесника, помогавшего окруженцам, А. А. Швайко и другие.