Место для пулемета было выбрано удачно. Гайдар мог бы один на этом бугре держать круговую оборону. Припасов ему пока хватало. И его второй номер, Михаил Тонковид, «младший лейтенант в кожаной куртке», как прозвали его в отряде, бесперебойно подавал полные магазины взамен быстро пустевших.
Но рядом, справа, еще оставались товарищи. И главным сейчас было задержать немцев, пока все бойцы покинут лагерь. (О приказе Горелова Аркадий Петрович знал — ему передали по цепочке.)
И Гайдар, еще круче развернув пулемет, ударил, очередь за очередью, по тем автоматчикам, которым удалось подобраться к холму ближе всего.
Началась дуэль. По Гайдару били из-за дубов, из-за сосен и старых трухлявых пней. Пули жужжали и пели над самой головой. Раза два рвались гранаты, но гитлеровцы бросали их лежа, и гранаты не долетали до холма. А стрелять из миномета каратели уже не решались, чтобы не задеть своих.
Аркадий Петрович, водя и перенося, почти перебрасывая пулемет, молниеносно отвечал на новую вспышку огня, и непременно короткими очередями. И не иначе как прицелившись.
Все чаще после его очередей, в мимолетных паузах, доносился из-за кустов испуганный крик, или тяжелый стон, или проклятия на чужом языке.
А Гайдар бил, менял магазин и стрелял снова, держа в поле зрения все пространство перед бугром. Для себя он отметил, что солдаты, которых он обнаружил и остановил, пока что никуда с места не двинулись. Но если они все же отползут и захотят обойти лагерь с тыла, им придется сделать немалый крюк, требующий времени — того самого, которое Гайдар сейчас пытался выиграть, чтобы дать товарищам возможность отойти без потерь.
— Аркадий Петрович, Аркадий Петрович, — раздался сзади торопливый шепот.
Пулеметчики испуганно обернулись. Возле окопа, с лицом, испачканным землей, лежал невесть откуда взявшийся Скрыпник.
— Что тебе? — недовольно и резко спросил Гайдар.
Вася перевел дыхание:
— Горелов велел брать пулемет и отходить...
— Уходи отсюда и не мешай, — полупрося, полуприказывая, произнес Гайдар. — Видишь, что здесь творится?
— Вижу.
— Ну и беги.
Аркадий Петрович отвернулся и, приподняв пулемет, переставил его на другое место, а Миша торопливо добавил:
— Когда можно будет, мы и сами уйдем. Так и передай Горелову.
И тоже отвернулся.
Уйти в ту минуту они не могли. Гайдар огнем своего пулемета держал сотни полторы солдат, не меньше. И если бы Аркадий Петрович с Тонковидом выпрыгнули из окопа, гитлеровцы, как саранча, ринулись бы на пригорок, а там и в самый лагерь, где еще оставались наши люди.
В правильности своего решения пулеметчики убедились очень скоро.
Внезапно в хорошо отлаженной машине что-то заело. Сгоряча Аркадий Петрович схватил запасной магазин и несколько раз ударил по затвору. Но это не помогло. Затвор не открылся.
Гитлеровцы заметили, что с холма больше не стреляют, и тоже прекратили огонь, желая удостовериться, что у русского пулеметчика кончились патроны. Или он мертв.
Пулемет в самом деле молчал. И тогда солдаты поднялись. Из кустов и сосен их вышло столько, что зарябило в глазах. А каратели, строча на ходу, двинулись к бугру.
Тонковид повернулся к Гайдару. Аркадий Петрович широко открытыми глазами смотрел на солдат, которые стремительно приближались.
Внезапно Гайдар придвинул к Тонковиду пулемет: «Займись!» Быстро поставил ногу на край окопа. Поднялся на бугре во весь рост. Закричал «Ура!» и стал бросать гранаты-лимонки, которыми всегда были полны его карманы.
— Давай твои! — наклонился он через минуту к Тонковиду.
У Миши тоже было несколько «лимонок». И Тонковид для скорости отстегнул пряжку и протянул гранаты вместе с поясом. И Гайдар снова закричал «ура» и снова стал их бросать то влево, то вправо, то прямо перед собой.
Тонковид на мгновение оторвался от пулемета и взглянул на Аркадия Петровича. В короткой шинели с распахнутой грудью, в сбившемся на затылок треухе, с широко открытым ртом, из которого неслось с ужасающей силой «ура», с гранатами в каждой руке, он был просто страшен — страшен верой в свою неуязвимость и личную свою над ними, вот этими бегущими автоматчиками, победу.
Гитлеровцев было много, а Гайдар стоял на бугре один (Тонковид разбирал пулемет). Но никто из солдат не осмелился остановиться, прицелиться и выпустить в него очередь.
Никто.
Оглушенные серией точных и мощных гранатных взрывов (за что Аркадий Петрович и любил «лимонки»), гитлеровцы залегли. А когда Гайдар на несколько мгновений замешкался, они вскочили и побежали, но уже обратно.