Трудно представить, что лет пятнадцать назад радио было всесильнее телевидения. Телестудии существовали в немногих крупных городах. Единая система телевизионной связи только создавалась. Писатель Сергей Сергеевич Смирнов свой поиск героев Брестской крепости начал по радио. И его всенародно известная книга «Брестская крепость», удостоенная Ленинской премии, была создана прежде всего благодаря откликам на радиовыступления.
Задолго до того, как Ираклий Луарсабович Андроников шагнул к нам в дом с экрана телевизора, мы слышали его рассказы по радио.
Я прилежно учился у них обоих.
Осенью 1962 года, возвратясь из поездки в Лепляву, я впервые пришел на Центральное радио, в литературную редакцию детского вещания.
Мне посчастливилось. Заведующая редакцией Лидия Сергеевна Виноградская, выслушав мой сбивчивый рассказ о том, зачем я ездил на Украину, сказала:
— Ищите дальше. А мы вам поможем.
Это было первое слово поддержки, которое я услышал. Оно определило всю мою работу по сегодняшний день.
Книга «Партизанской тропой Гайдара», документальный роман «Обыкновенная биография» (Аркадий Гайдар) в серии «Жизнь замечательных людей», как и эта повесть, родились из большого количества поисковых передач, задуманных и осуществленных в литературной редакции детского радио.
...В очередном своем выступлении перед микрофоном я рассказал о героической семье Швайко и обратился к слушателям с просьбой помочь найти жену лесника и его детей.
Передача шла сорок минут. Писем, как всегда, поступило много, но, где сейчас живет семья Швайко, никто из моих корреспондентов не знал.
Через месяц передачу повторили. Результат оказался прежним. Каждодневное ожидание: вот-вот узнаю адрес, — изрядно вымотало меня. Я решил прекратить поиски.
Однажды на моем столе тренькнул телефон.
— Они живут во Львове, — услышал я в трубке голос Виноградской.
— Кто они? — переспросил я недоуменно.
— Семья Швайко. Об этом сообщил их родственник из Сибири. Запишите их адрес.
Я тут же позвонил в агентство Аэрофлота.
Семья Швайко жила на тихой улице, в старинном доме, неподалеку от знаменитого оперного театра. Дверь открыла пожилая полная женщина. Волосы гладко зачесаны в пучок. Лицо почти без морщин. Глаза внимательные, близко посажены к переносице. Движения точные, быстрые. Это была вдова лесника, Анна Антоновна.
Она с достоинством пожала мне руку. Пока я вешал в прихожей куртку, обстоятельно оглядела меня.
— Проходите, пожалуйста.
Комната, куда я вошел, была громадна, но по расстановке мебели я понял, что она единственная.
— Пойду согрею чай, — сказала Анна Антоновна.
Я сразу направился к стене, увешанной фотографиями. Особенно много, по сельской моде, их было в желтой полированной раме под стеклом.
Вот Анна Антоновна в молодости: сарафан, белая кофточка, в лице решимость, природная сила и грусть. Видно, и тогда ей жилось нелегко.
Рядом девочка лет пятнадцати. Глаза смотрят прямо. Волосы до плеч. Волнистая прядь спускается на лоб. Так носили после войны. Леля? Тут же другие снимки: мальчик в зимнем пальто и фуражке, лет тринадцати-четырнадцати. Володя? Юноша, похожий на Володю, но светловолосый и постарше. Вася?..
А вот Володя в гимнастерке с погонами. Густые темные волосы его зачесаны назад... Снимок повзрослевшего Василия. Значит, оба сына остались живы?!
А в нижнем углу рамы я обнаружил снимок, отклеенный от служебного удостоверения. Пожилой мужчина в толстой нанковой куртке и белом хлопчатом свитере. Маленькие усики на добром лице. В глазах усталость. Похоже, человека давно уже подтачивал какой-то недуг. По сходству черт с детьми не стоило труда догадаться: Михаил Иванович.
Значит, это ему Орлов доверил планшет, набитый секретными документами, а Гайдар — скорей всего — свои рукописи?
Чаепитие длилось долго. Анна Антоновна расспрашивала, где я в Москве живу, в каком классе у меня сын, здоровы ли мои родители.
Но за ее расспросами проступало отчетливое желание понять, что я за человек и стоит ли ради меня погружаться в то далекое, полное печали и горя прошлое. Для меня ее решение значило многое: ведь в журналистике важна подробность.
Когда чаепитие закончилось, я вернулся к желтой раме с фотографиями.
— Михаил Иванович похож на старого учителя, — сказал я. — Он преподавал когда-нибудь в школе?
— В семье у нас только Вася стал учителем, — ответила Анна Антоновна, глядя на фотографию. — Муж любил детей, но работать в школе ему не довелось. При царе служил в пограничниках. Когда началась революция, сперва партизанил. Потом его назначили комиссаром продотряда. После демобилизации избрали председателем райисполкома. Должен был пойти на повышение, но тяжело заболел. Врачи ему помочь не сумели. И с руководящей работы по состоянию здоровья он вынужден был уйти. Решил поступить на спокойную должность — в лесники. И сложил на этой «спокойной» должности голову.