...Анна Антоновна, когда закончилась война, поселилась во Львове. Вскоре к ней переехал и Володя.
В 1951 году издательство детской литературы в Москве выпустило сборник «Жизнь и творчество А. П. Гайдара».
В нем впервые был напечатан переставший быть секретным отчет А. Ф. Башкирова, где упоминалось о семье Швайко, говорилось о том, что у партизана Гайдара были дневники и рукописи, которые после его гибели исчезли.
Но к Володе в руки этот сборник не попал. И никто ни разу не спросил бывшего адъютанта: «Владимир Михайлович, а лесник Швайко, с которым в окружении встречался Гайдар, вам, случайно, не родственник?»
В июне 1965 года я ехал в Житомирскую область к Василию Михайловичу Швайко. Для меня это был последний шанс узнать что-либо о тайнике его отца.
Но предстоящая встреча волновала и по другой причине. Я многое слышал об удивительной дружбе Гайдара с детьми. И здесь тоже заключалась какая-то удивительная тайна.
Куда бы ни приехал Аркадий Петрович — в Пермь, Архангельск, Хабаровск, Москву или глухое село, — через день-два возле него уже крутились озабоченные мальчишки, связанные с ним загадочными делами. Одного слова Гайдара оказывалось достаточно, чтобы любой из них кинулся очертя голову выполнять любое поручение.
Писатель Рувим Исаевич Фраерман вспоминал, что еще в начале тридцатых годов, когда слава Гайдара была не так велика, стоило Аркадию Петровичу выйти из дома, как невесть откуда возникали мальчишки. Вытягиваясь по-военному, они спрашивали:
— Аркадий Петрович, не будет никаких приказаний?
И Гайдар отвечал:
— Сегодня не будет. Если будут — позову. Ступайте на свой пост.
«Где находился этот пост и какой это пост, понять было невозможно», — добавлял Фраерман.
И вдруг помощь ребят понадобилась. И тогда Гайдар подошел к окну, раскрыл его — оно выходило на улицу, где уже стоял летний московский вечер, — и несколько раз негромко свистнул.
Казалось бы, кто мог услышать этот свист в столичном шуме? Однако вскоре у входа раздался звонок, в дверях появился мальчик лет двенадцати и произнес:
— Аркадий Петрович, вы подавали сигнал. Я явился за приказанием.
— Есть для вас задание, — ответил Гайдар. — Отдаю вам всем боевой приказ...
С помощью мальчишек в тот день удалось спасти от гибели немолодого уже человека, талантливого писателя, который тяжело заболел, а у него было слабое сердце.
Но удивительнее всего, что та же картина повторилась и на войне.
«Невозможно подсчитать, сколько их было, «адъютантов» Гайдара, за время нашего с ним пути (по тылам противника. — Б.К.), — вспоминал полковник А. Д. Орлов. — Стоило наведаться в какое-нибудь село, как возле Аркадия Петровича (других в его присутствии мальчишки не признавали) вырастал, словно гриб после дождя, какой-нибудь Петро или Гришко, который с готовностью сообщал, что за обстановка в деревне и много ли немцев.
Можно было подумать, что Гришко нарочно сидел и ждал, когда мы наконец появимся.
Я не переставал удивляться этому дару Аркадия Петровича мгновенно завоевывать доверие ребят — от пятилетних малышей до комсомольцев. Никаких заискивающих, добреньких слов он им при этом не говорил. Но тянулись к нему гурьбой».
Полузнакомые мальчишки-комсомольцы по просьбе Аркадия Петровича вывезли из окруженного гитлеровцами Семеновского леса подводы с ранеными. Это позволило полковнику Орлову и Гайдару повести на прорыв из кольца всех, кто был способен носить оружие.
А ведь мальчишки рисковали головой.
Почему все это мне вспомнилось по дороге на Житомирщину? До сих пор про «адъютантов» Гайдара я только слышал. А теперь мне предстояло знакомство с бывшим мальчишкой, который сам выполнял опасные поручения Аркадия Петровича.
И я думал: «Вдруг Василий Михайлович по собственным своим ощущениям и впечатлениям объяснит, в чем же заключалась притягательная сила личности Гайдара?»
Ведь сам я Аркадия Петровича ни разу не видел.
До колхоза «Перемога», что означает «Победа», я добирался на поезде, автобусе, а потом еще пешком. И Василий Михайлович заметил меня из окна, когда я уже подходил к его дому.
Пожимая мне руку, он, как его мама, чуть поклонился, подхватил с земли мешок с магнитофоном и чемодан и внес в избу. Познакомив с женой и сыном, накормив обедом, Василий Михайлович пригласил меня в «зал».