– Ну да, вышла замуж за директора Акуловского спиртзавода, который был старше ее в два раза. Отличный дом в коттеджном поселке под Акулово, личный автопарк, все удовольствия, включая регулярные поездки в столицу. Она даже вуз не окончила – ушла с третьего курса технологического. Думала, что всю жизнь будет как сыр в масле. Поначалу все так и было – обстругала мужика под себя, построила всех его домашних – захватила, короче, власть. Мужик на повышение пошел, директором пивного холдинга назначили. Подумывали о переезде в столичный регион, покупке хорошей усадьбы. Тут мужик возьми и помри. Ну, бывает. Синдром внезапной смерти или как там. Покушал, спать лег – и во сне загнулся. Менты копали, ничего не нашли. Варвара, понятно, не при делах, ей это в последнюю очередь надо. С живым мужем она – королева, без мужа – никто. Так и вышло, налетели хищники-родственники, наняли лучших адвокатов, а Варвара в этом деле ни уха ни рыла. В общем, на бобах осталась.
– Запретили жить красиво, – хмыкнул Маслов. – Какие-то копеечки отхватила, а больше ничего не осталось. Вернулась в деревню, злая на весь мир. Можно понять: поманила красивая жизнь – и фигу показала. С тех пор и живет. Сходилась с парой мужиков, да те не вынесли ее норова, бежали. Ты знаешь ее дом – сразу у оврага. Родители умерли, сама хозяйство поднимала. Ездит на древнем гремучем «Опеле», пристроили ее по знакомству на склад того же Акуловского завода… Жалко, с одной стороны, бабу, неприкаянная она… Но и ведет себя порой, как полная стерва… извини, Алексей. Спрашиваю у нее: ты чего, Варвара, стерва-то такая? А она руки в бока, губы оттопырит: дескать, я не стерва, а женщина с характером. Тьфу!.. Сейчас у нее опять мужик. Задохлик какой-то из Макеевки. Переехал к ней – на «Москвиче» с прицепом. Принца уже не ищет. Строит то, что есть. Ты и не узнаешь ее сейчас.
– Изменилась сильно? – спросил Алексей.
– Девочка с персиками, – хмыкнул Черкасов. – Серов отдыхает.
– В смысле?
– Да там такие персики… – Мужчины дружно захохотали. Кто сказал, что мужики не любят сплетничать и перемывать косточки знакомым женщинам?
По большому счету Алексею было до лампочки. Есть такое понятие: пройденный этап. Люди меняются. А ведь когда-то Варюша была тихой, доброй, покладистой…
Машина выкатилась из березняка – и дыхание перехватило. Родная деревня раскинулась на просторе между хвойными лесами. Единственная улица со смешным названием Центральная, несколько переулков, ведущих в тупик. Крыши утопали в зелени деревьев. Деревенька была компактная – метров восемьсот в длину, четыреста в ширину. А за деревней, на севере, поблескивала водная гладь – знаменитое Старицкое озеро, окруженное лесами. Фактически ряд озер сложной конфигурации, соединенных узкими протоками. Дальше на север, где уплотнялись леса, озера переходили в болотное царство, пропадали в холмах и непроходимых чащах.
Деревня (по крайней мере, большая ее часть) выглядела сносно. Крашеные заборы, крыши, устланные черепицей. Странное бывает ощущение, когда приближаешься к родному дому. Волнение, какая-то торжественность, чуток разочарования. Разве об этом он мечтал много лет назад, когда уезжал из родительского дома? Дорога втягивалась в деревню, гавкали собаки, кричали куры. Характерные ароматы проникали в салон. Травы, курятники, навоз – все, чем так богата «классическая» русская деревня…
Сельпо располагалось на старом месте, еще больше просело в землю. На крыльце прохлаждался синеватый мужчина со смутно знакомым лицом. Поодаль сплетничали две упитанные женщины с авоськами. Их лица тоже были смутно знакомы. Черт подери, да все сельчане, чей возраст превышает его, должны быть смутно знакомы.
– Платоша на посту, – усмехнулся Маслов, ставя машину рядом с крыльцом. – Помнишь такого? Он и в годы твоей молодости тут побирался. Может забор починить за бутылку, замок новый врезать за стакан. Иной валюты для него не существует. Стоит, как собака, смотрит жалобно. Когда-то был хорошим агрономом, но спился, как якут, имущество пропил. Насшибает копеечку за день, потом валяется пьяный на дороге…
– А говорят, хорошие специалисты на дороге не валяются, – засмеялся Черкасов, открывая дверь. – Пошли, мужики. Жрачку берем – и до хаты. На мольбы Платона не реагируем.
– Да это, не иначе, Алексей, сын Петра Воронича? – удивилась одна из дам, ведущих «светскую» беседу. – Смотри-ка, похож. Давно он тут не появлялся…