В процессе видообразования суггесторы выделились на втором этапе, уже после образования диффузной группы “кормильцев”. Суггесторы “благополучно” отпочковались от этой явно “неблагополучной” группы, пойдя по пути имитации интердиктивных действий палеоантропов — внутривидовых агрессоров. Суггесторы смогли успешно подражать их агрессивности и смелости, оттесняя при этом свой собственный страх, удачно маскируя его своей противоположностью — видимым бесстрашием. Это все то, что ныне именуется “наглостью”, “нахальством”. На свет божий вслед за “злом” выступило “коварство”. “Хищническая духовная позиция включает в себя две черты: злобность и коварство” (Т. Веблен, “Теория праздного класса”).
На протяжении всей истории человечества суггесторы были единственным видом из четырех, большинство которого жило в свое удовольствие практически в любых условиях. Суггесторы всегда образуют общественный слой так называемых “ликующих” в этом мире. Именно они и составляют подавляющее большинство чудовищного конгломерата “сильных мира сего”, создавая собой прихлебательское и “подсиживающее” обрамление при тех, кто находится “ в силе”, “в законе”. Не имеющие совести, не способные иметь ее изначально, a priori, суггесторы могут переживать и страдать лишь от пресыщения теми или иными “радостями жизни”. Психологическое ядро этого вида по типологии К. Юнга составляют “сенсорные экстраверты”, стремящиеся к рафинированным удовольствиям. Большинство же суггесторов неудержимо стремится к удовольствиям вообще, как к таковым, вплоть до самых грубых и примитивных. Если суггестор имеет высокий социальный статус, то он именуется в прижизненных биографиях не иначе как “жизнелюб” (в медицинской терминологии — “биофил”), если же оказывается на опальных социальных позициях, то получает тогда более звучные и к тому же более объективные определения: развратник, потаскун, сволочь и т. д. по нисходящей вплоть до многочисленных нецензурных характеристик просторечья, впрочем сохраняющих свою объективность.
Суггесторы очень часто — в традиционном понимании — талантливы во многих областях, но в особенности — в искусстве притворства, блефа, их частенько именуют “артистами в жизни”. При средних интеллектуальных способностях они, как правило, становятся “жучками” в сфере сервиса, мелкими мошенниками, актерами, согласными играть любые роли, солистами в похабных ревю, “придворными” поэтами и литераторами — одо- и борзописцами, соответственно. Отсутствие совести у них простирается до своей крайней формы: до физиологического бесстыдства, зачастую оказывающегося для них незаменимым техническим приемом в их хлопотной балаганной деятельности. При более высоком уровне интеллекта суггесторы нередко становятся маститыми конъюнктурными писателями, “гибкими” политиками, крупными дельцами-махинаторами. Все они в обязательном порядке безнравственны в той или иной форме: ханжеской или откровенной. При отсутствии же “выпячивающихся” талантов суггесторы стремятся пробраться к власти, пристроиться в ее эшелонах, при этом уже не считаясь ни с какими своими дополнительными “отсутствиями”, как физиологическими, так и умственными, и даже, можно сказать, продвигаясь наперекор им. Именно поэтому в неконтролируемых обществом властных структурах так много всякого рода чудовищно ущербных личностей, наводящих ужас на подчиненных своей уникальной неординарностью и немыслимой подлостью.
Но все же главное для суггестора — это слава и успех, даже неважно на каком поприще и какого качества — вплоть до геростратовой. Поэтому хотя власть для него в общем-то и более приоритетна, но все же власть без славы, тайная власть “кардинала инкогнито” его чаще всего не устраивает. В этом обстоятельстве заключается их главное расхождение в “вопросе власти” с суперанималами, которым зачастую присущ аскетизм фанатического толка. И если суггесгору предоставится возможность добиться быстрого успеха на альтернативном поприще, то он изменит своим прежним устремлениям безо всякого сожаления. Самым свежим примером может послужить массовый — на манер многотысячных юбилейных спортивных забегов — переход в ряды активнейших борцов за перестройку прежних сверхлояльных служителей советского истеблишмента и рьяных гонителей инакомыслящих в бывшем СССР. Не менее примечательна и мгновенная перековка бывших партаппаратчиков: выход их из оборотневой роли коммунистов-бессребренников и включение в неподдельную “клондайковскую” золотую лихорадку СП, совместных — с бывшими “врагами” — капиталистами -предприятий.