Далее. Если бы Божья жизнь не была сам Бог, то, поскольку Бог живой, как доказано (1, 97), постольку он был бы живой через причастность жизни. Но все, существующее благодаря причастности, возводится к тому, что существует само по себе. Следовательно, Бог в таком случае возводился бы к чему-то первейшему его, благодаря чему он был бы жив. Но это невозможно, как явствует из вышеизложенного (1, 13).
К тому же. Если Бог живой, как показано (1, 97), то в нем должна быть жизнь. Если его жизнь не тождественна ему самому, то в Боге будет [присутствовать] нечто, что не есть Бог. Таким образом, Бог будет сложен (составной). Но это было опровергнуто выше (1, 18). Следовательно, Божья жизнь есть сам Бог.
Именно об этом сказано у Иоанна: «Я есмь жизнь» (14:6).
Глава 99. О том, что Бог живет всегда
Из этого ясно, что Бог живет всегда.
Если что-то перестает жить, то только через отделение от жизни. Но ничто не может отделиться от самого себя: ибо всякое отделение происходит через разделение двух различных [частей] друг от друга. Итак, Божья жизнь не может отделиться от Бога, потому что она и есть сам Бог, как было показано (1, 98).
И еще. Все, что иногда существует, а иногда — нет, существует по какой-нибудь причине: потому что ничто не приводит себя из небытия в бытие само, поскольку никакая вещь не может действовать, пока её еще нет. Но у Божьей жизни нет причины; как нет ее и у Божьего бытия. Следовательно, о Боге нельзя [предположить], что он то живет, то не живет: Бог живет всегда.
К тому же. В любой деятельности деятель остается даже тогда, когда сама деятельность, может быть, уже закончилась, пройдя последовательно [все свои стадии]. Так и в движении: движущееся остается тем же самым по подлежащему, если не по понятию,[440] на протяжении всего движения. Поэтому там, где действие [тождественно] самому деятелю, нет последовательности, которая проходила бы и заканчивалась, но все [действие] в совокупности пребывает [всегда]. Но мыслить и жить для Бога — то же, что сам Бог, как показано (1, 45. 98). Следовательно, его жизнь не представляет собой последовательности, но существует «вся сразу». Значит, жизнь Бога — «всегдашняя», по выражению Боэция.[441] [442]
Далее. Бог всецело неподвижен, как показано выше (1, 13). То, что начинает жить, или перестает, или проживает жизнь как последовательность, — изменчиво. Ибо жизнь [такого существа] начинается рождением, прекращается гибелью, а последовательность жизни есть некое движение. Следовательно, Бог никогда не начинал жить, никогда не перестанет, и жизнь его не представляет собой последовательности. Следовательно, он живет всегда.
Вот почему устами господа сказано во Второзаконии: «Живу Я во век!» (32:40). И в Первом послании Иоанна: «Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (5:20).
Глава 100. О том, что Бог блажен
Нам осталось показать, на основании вышесказанного, что Бог блажен.
Блаженство, или счастье — это собственное благо всякой разумной природы. Поскольку Бог разумен, его собственным [т.е. свойственным именно ему по определению] благом будет блаженство. Но его отношение к собственному благу не таково, чтобы он стремился к нему как к чему-то, чем еще не обладает: это свойственно природе подвижной и существующей в потенции; а Бог уже обладает собственным благом. Следовательно, Бог не только желает счастья, как мы, но и наслаждается им. Значит, он блажен.
Далее. Разумная природа более всего желает и хочет того, что в ней самой наиболее совершенно: это и есть блаженство. Наиболее же совершенное во всякой [вещи] — это её наиболее совершенная деятельность: ибо [то, чем она может быть в] потенции и то, чем она обладает [как постоянным свойством] достигает совершенства именно в деятельности.[443] Совершенство деятельности [и, соответственно, блаженство деятеля] зависит от четырех [моментов]. Во-первых, от рода деятельности: она должна оставаться в самом действующем [субъекте]. Деятельностью, остающейся в самом [деятеле], я называю такую, в результате которой не получается ничего, кроме самой деятельности: как, например, видеть или слышать. Такого рода действия составляют совершенства деятеля и могут сами по себе быть последней [целью]: ибо они не подчинены созданию чего-то [внешнего] как своей цели. Напротив, деятельность или действие, в результате которых производится нечто помимо них самих, составляют совершенство сделанного, а не делающего, и относятся к [этому сделанному] как к своей цели. Поэтому такая деятельность не составляет блаженства, или счастья разумной природы. Во-вторых, от начала деятельности: это должна быть [деятельность] самой высшей потенции [данного деятеля]. Поэтому мы не можем быть счастливы деятельностью чувств, но только деятельностью ума, [причем ума не как потенции, а как уже постоянного свойства], которым мы обладаем [в результате навыка], и который достигает совершенства, когда действует. В-третьих, от объекта деятельности. Поэтому наивысшее наше счастье заключается в постижении умом наивысшего умопостигаемого. В-четвертых, от формы деятельности: [чтобы быть счастливыми,] мы должны действовать совершенно, легко, уверенно и с удовольствием. — Деятельность Бога удовлетворяет всем четырем требованиям: 1. Бог разумен; 2. ум его — высшая добродетель,[444] причем он не нуждается в совершенствующем навыке, потому что сам по себе совершенен, как было показано выше (1,45). 3. Бог мыслит сам себя, а он — наивысшее из умопостигаемых, 4. и мыслит совершенно, без всякого труда, с удовольствием. Следовательно, он блажен.
441
По подлежащему — например, стрела или Сократ начинают, продолжают и заканчивают движение, оставаясь сами собой; также подлежащее качественного движения или роста: одна и та же ягода из маленькой зеленой становится белой, затем большой красной.
442
Sempiterna. — Неологизм sempiternus придумал Боэций, чтобы отличить бесконечное время от вечности, в которой нет длительности, нет времени и которая есть определение не временное, а онтологическое. Слово это составлено из semper —
444
Altissima virtus: мы переводим virtus и как