Сумма против язычников. Книга I

Эта истина не противоречит словам Философа в 12 книге Метафизики,[336] Там он ставит перед собой задачу доказать, что божественный ум не познает ничего, кроме самого себя, ибо в противном случае именно в этом, как будто в главном предмете его познания, состояло бы совершенство божественного ума. А когда он говорит, что ничтожные [вещи] «лучше не знать, чем знать»,[337] он имеет в виду тот случай, когда благородное и ничтожное познаются не одним и тем же познанием и познание ничтожных мешает познанию благородных [вещей].

Глава 71. О том, что Бог знает дурное

Теперь остается только доказать, что Бог знает и дурное (см. 1, 63, седьмой путь).

Когда узнают нечто хорошее, узнают и противоположное ему плохое. Но Бог знает все частные блага, каждому из которых противоположно [соответствующее] зло (1, 65 слл.). Значит, Бог знает дурные [вещи].

Кроме того. Понятия противоположных [вещей] в душе не противоположны: в противном случае, они не существовали бы в душе вместе и не познавались бы вместе. Следовательно понятие, которым познается зло, не противоречит благу; наоборот: оно относится к понятию блага. Значит, если в Боге, в силу его абсолютного совершенства, находятся все понятия добра, как было доказано выше (1, 40), то в нем есть и понятие зла. Таким образом, Бог знает зло.

И еще. Истина — благо ума.[338] Именно поэтому хорошим мы называем всякий ум, который познает истину. Но истина не только в [утверждении, что] благо есть благо, но и в том, что зло есть зло. Точно так же, как истинно не только [утверждение] «сущее есть», но и [утверждение] «несуществующего нет». Следовательно, благо ума состоит также и в знании зла. А так как Божий ум совершенен в своей благости, в нем не может недоставать какого-либо из умственных совершенств. Значит, в нем есть и знание зол.

Далее. Бог умеет различать вещи, как было доказано выше (1, 50). Но в понятие различения входит и отрицание: ибо разные [вещи] — это такие, одна из которых не есть другая. Поэтому и первые [сущие], отличные друг от друга, включают взаимное отрицание. Именно благодаря ему отрицательные предложения [заключены] в их [природе] непосредственно, например: «Ни одно количество не есть сущность». Значит, Бог знает отрицание. Но лишённость есть своего рода отрицание в определенном подлежащем, как показано в четвертой книге Метафизики.[339] Следовательно, Бог знает лишённость. Но тем самым он знает и зло, которое есть не что иное, как лишённость подобающего совершенства.

Кроме того. Если Бог знает все виды вещей, как доказано выше (1, 50) и как считают и доказывают и некоторые философы,[340] он должен знать противоположности. Во-первых, потому что у некоторых родов виды противоположны; во-вторых, потому что отличительные признаки родов [представляют собой пары] противоположностей, как объясняется в десятой книге Метафизики.[341] Но в понятии противоположностей заключено противопоставление формы и лишённости, как доказано там же.[342] Значит, Бог должен знать лишённость. А следовательно, и зло.

К тому же. Бог знает не только форму, но и материю, как доказано выше (1, 65). Материя же, будучи сущим в потенции, не может быть познана в совершенстве, если неизвестно всё, на что распространяется её потенция: это же относится ко всем вообще потенциям. Но потенция материи распространяется как на форму, так и на лишённость. Ибо то, что может быть, может и не быть. Значит, Бог знает лишённость. А следовательно, и зло.

И ещё. Если Бог знает нечто другое [нежели он сам], то в первую очередь он будет знать наилучшее. А наилучшее — это порядок мироздания, [по отношению] к которому как к своей цели упорядочены все частные блага. Но в порядке мироздания есть [вещи], предназначенные для предотвращения вреда, который одни [вещи] могут причинить другим: таковы, например, данные животным для защиты [зубы и когти]. Значит, Бог знает подобного рода вред. Следовательно, он знает зло.

Кроме того. У нас знание дурных вещей само по себе не вызывает порицания, если это именно знание как таковое: т.е. если о дурных вещах выносится суждение. Мы не одобряем его по совпадению: потому что иной раз кто-то через рассмотрение дурных вещей приобретает к этим вещам склонность. Но это не относится к Богу, ибо он неизменен, как показано (1,13).

336

Аристотель, Метафизика, 1074 b 18. — «Относительно высшего ума возникают некоторые вопросы... Если он ничего не мыслит, а подобен спящему, то в чем его достоинство? Если же он мыслит, но это зависит от чего-то другого [т.е. от умопостигаемого предмета], тогда то, что составляет его сущность, будет не мыслью [т.е. актуальной], а способностью мыслить; в этом случае он не будет наилучшей сущностью: ведь ценность придает ему мышление... Тогда существовало бы нечто другое, более достойное, нежели ум, а именно, постигаемое мыслью... Следовательно, [божественный] ум мыслит сам себя... Поскольку постигаемое мыслью и ум не отличны друг от друга у того, что не имеет материи, то они будут одно и то же, и мысль будет составлять одно с постигаемым мыслью».

337

Аристотель, Метафизика, 1074 b 32.

338

Аристотель, Никомахова этика, 1139 а 27.

339

Аристотель, Метафизика, 1004 а 15: «Отрицание того, что отрицается, есть его отсутствие; а при лишённости имеется и нечто лежащее в основе, относительно чего утверждается, что оно чего-то лишено».

340

Ср. Avicenna, Met., VI 2 (fol. 92 га С); VIII, 6 (fol. 100); Averroes, Сот. magn. in Met., XII, 4 (VIII/335 sqq.); Averroes, Epistola ad amicum (in appendice CG, ed. Pera, vol. II. Taurini — Romae, 1961, pp. 328 sqq.).

341

Аристотель, Метафизика, 1057 b 35.

342

Аристотель, Метафизика, 1055 а 33.