Что же мы думаем об этом "особом мнении"? Множественность путей разума естественно принять как антитезу "ортопостулатов". Но все же самостоятельного оправдания - как, впрочем, признает и сам автор - это "особое мнение" не имеет. У нас попросту нет никаких научных аргументов для его обоснования.
Мамелюки и "чудеса"
Дальнейшие соображения Лема и попытки объяснить отсутствие в Космосе "чудес" напомнили нам один эпизод, описанный Е.Тарле. Во время похода Наполеона в Египет сей просвещенный завоеватель вез в своем обозе небольшой научно-исследовательский институт. С той поры этот обычай широко распространился. Однажды император пригласил мамелюков присутствовать при научных демонстрациях. Мамелюкам показали действие электрической машины и еще какую-то "физику" и "химию". Император ожидал, что их потрясут новейшие "чудеса" европейской науки, однако мамелюки не дрогнули. Помолчав, они попросили показать им ковер-самолет, который мигом перенес бы их в далекие края...
Можно сказать, что эти подданные султана не располагали к_р_и_т_е_р_и_е_м, который позволил бы отличить "чудеса" от "нечудес", к тому же у них было специфическое представление о "волшебстве". Спросим себя - вслед за Лемом, - есть ли у нас критерий, который позволил бы отделить труд разумных существ от естественных феноменов в Космосе?
Чудо? Нечудо!
Многие из явлений в Космосе еще ждут своего объяснения; однако астрофизики всегда стремятся к "естественному" объяснению. "Бритва Оккама" всякий раз отсекает избыточную гипотезу о "чуде". Совсем недавно английские астрономы открыли "пульсары" - неизвестные ранее источники излучения, сходного с сигналами искусственного происхождения. Сходство было столь поразительным, что англичане полгода ждали и проверяли свои результаты, прежде чем их опубликовать. Астрофизики не торопятся объявить "пульсары" космическим чудом, а ищут "естественное" объяснение.
Как бы то ни было, Лем подчеркивает важность поиска внеземных цивилизаций при любом его исходе. Для положительного исхода это очевидно, но не менее важным был бы и отрицательный. Он потребовал бы пересмотра многих взглядов естествознания - взглядов на генезис жизни и психики.
Последняя возможность
Задумаемся над этой последней возможностью! Быть может, мы все-таки в Космосе одни? Или почти одни. Быть может, в нашей Галактике земная цивилизация - единственна. Иногда считают, будто материалистичен лишь тезис о "множественности обитаемых миров", а любое представление о редкости жизни и, особенно, разума - таковым не является. Но дело обстоит не так просто. Единственность жизни отнюдь не подразумевает Творца, а ее множественность отнюдь его не отвергает. Церковь давно уже примирилась с коперниканской ересью Бруно...
Против редкости жизни и разума говорит скорее "дух" науки, взращенной в борьбе с геоцентризмом, чем ее конкретные факты. Генезис жизни и разума - это, прежде всего, возможность, реализация же этой возможности зависит от огромного числа условий. Многие из них нам неясны. Во всяком случае, если наука, наблюдательная наука, скажет нам завтра, что мы одни, здание материализма не даст трещины. Не будет также и места для "пессимизма растерянности". Наоборот, это наложит на человека особую ответственность, моральную обязанность сохранить жизнь на Земле, выйти в Космос и распространить разум по всей Галактике. Человечество станет тогда Творцом, сотворившим самого себя...
Трионы
"Бабушке исполнилось тогда всего лишь восемьдесят шесть лет, но мне она казалось очень старой. Я считал, что такой она была всегда. Седые волосы она гладко зачесывала назад и укладывала в тяжелый узел; одевалась в фиолетовое или темно-синее и не носила никаких украшений. Только на безымянном пальце переливался у нее прямоугольный камень на тоненьком колечке. Ута, моя старшая сестра, как-то сказала, что в этом кристаллике хранится голос деда, еще с тех лет, когда он был жив, молод и влюблен в бабушку. Эти слова захватили мое воображение. Играя с бабушкой, я незаметно прижался ухом к колечку, но ничего не услышал, и пожаловался ей на Уту. Смеясь, бабушка стала убеждать меня, что Ута сказала правду, но это оказалось безуспешным. Тогда, поколебавшись, она вынула из секретера какой-то ларчик, вставила в него кольцо, и в комнате раздался мужской голос. Я не понимал, что он говорит, но чувствовал себя довольным и очень удивился, увидев, что бабушка плачет".
В этой сценке из "Магелланова облака" Лем знакомит читателя с "трионами" - кристаллами для хранения информации. Потом он посвящает им целую главу романа. Прежде всего, это - "точная реалия" из тех, о которых мы говорили выше. Микроминиатюризация в новейшей электронике создаст, видимо, "память на молекулярном уровне" - необычайно емкие и компактные блоки хранения информации.
Но здесь же содержится и некая общая концепция. Сила цивилизации - в энергии, которую она обуздала, а ключ к обузданию энергии - в знаниях общества, в его "информационной мощи", т.е. в его возможностях добывать, хранить, обрабатывать и использовать информацию. При нехватке информации доступ к тому или иному виду энергии закрыт, что тормозит прогресс. Для прогресса необходима "определенная" скорость роста познания. И Лем, вслед за футурологами, спрашивает: ограничена или неограничена эта скорость. Нет ли здесь "потолка", которого мы вскоре достигнем?
Но ведь один из принципов научного мировоззрения, скажет в недоумении иной читатель, состоит в том, что познанье неограничено! Это, конечно, так. Только речь здесь идет о другом, о том, что познание зависит от темпа исследований, от динамики науки.
Еще совсем недавно мы мало что знали об этой динамике, мы ограничивались общими фразами об "убыстрении" развития науки. Развитие науки стало в последние годы предметом особой дисциплины - науковедения. Его отличительная черта - применение количественных методов. Уже первые работы как зарубежных (Дж.Бернал, Дирек Де ла Солла Прайс), так и советских ученых привлекли здесь внимание к тому, что Д. Прайс назвал "насыщением".
Экспонента
Напомним сначала "нематематизированному" читателю, что такое экспонента, экспоненциальный рост. Впервые перед экспонентой в изумлении остановились индусы. Как известно, изобретатель шахмат попросил у раджи в награду одно зерно на первую клетку доски, два - на вторую, четыре - на третью и т.д. Раджа простодушно согласился. Как показали более поздние подсчеты, радже, пожелай он сдержать свое слово, пришлось бы вознаградить лихоимца тысячей кубических километров зерна 18. Это и есть экспоненциальный рост с основанием 2. Это - всего лишь 263 зерен!
Оказывается, что именно такому закону подчиняются все параметры, характеризующие развитие науки. По экспоненте или по родственной кривой растет число ученых, массив научных публикаций, по ней же растут и ассигнования на научные исследования.
Что дальше? К чему же ведет подобная тенденция? Известно, что каждые десять - пятнадцать лет число научных публикаций удваивается. Масса Земли оценивается приблизительно в 6*270 тонн. Значит, через 700-1000 лет, на каждую тонну придется по одному научному журналу. Очевидно, что экспонента должна замедлить свой рост гораздо раньше. Это явление хорошо известно: если ограничить "натуральный" рост извне, то экспонента начнет "перегибаться" и превращается в так называемую логистическую кривую. Это и есть "насыщение". Как показывает анализ, любой из динамических параметров науки должен перейти с экспоненты на логистическую кривую. Эта перспектива вполне реальна; на нее попросту нельзя закрывать глаза: ожидают, что ощутимый "перегиб" начнется уже через несколько десятилетий.
Замечания Лема. Кризис и три исхода
Рост науки - отмечает Лем вслед за Д.Прайсом - может затормозить, прежде всего, нехватка кадров. Кто бы ни принимал решение, какие исследования надо обеспечить людьми, а какие - свернуть, эти решения могут оказаться ошибочными. К тому ж лавина научной информации все нарастает; ученые должны "переваривать" ее, чтобы двигаться вперед. Все это медленно, но неуклонно снижает эффективность научной работы.