Ответ на возражение 3. Как сказал Дионисий, божественные истины более приличествует изъяснять на примерах простых, нежели возвышенных[19], и на то есть три причины. Во-первых, потому что благодаря этому человеческий ум бывает лучше защищен от заблуждений. Ведь в этом случае куда очевидней: эти вещи никоим образом не есть буквальное отображение божественных истин, тогда как, будь они связаны с возвышенными вещами, могли бы возникнуть многочисленные сомнения, особенно у тех, которые полагают, что нет ничего возвышеннее тел. Во-вторых, потому что это более приличествует тому знанию о Боге, какое мы можем обрести в настоящей жизни. Ибо то, что не есть Он, нам понятней, чем то, что Он есть. Поэтому чем далее отстоят уподобления от Него, тем истиннее мы постигаем: Бог превосходит все, что мы только можем о Нем сказать или помыслить. В-третьих, потому что благодаря этому божественные истины надежней укрыты от недостойных.
Раздел 10. Могут ли слова святого писания иметь несколько значений?
С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что слова Святого Писания не могут иметь нескольких значений [как-то]: исторического или буквального, аллегорического, тропологического или этического, анагогического. Ибо многозначность текста создает путаницу, вводит в заблуждение и сводит на нет всю аргументацию. Отсюда: не доказательство, но заблуждение – вот следствие многозначности. Однако Святое Писание должно утверждать одну только истину, свободную от заблуждений. Поэтому ясно, что его слова не могут иметь несколько значений.
Возражение 2. Далее, [хотя] Августин [и] сказал, что «есть четыре способа изъяснения Закона: исторический, аллегорический, аналогический и этиологический»[20], однако эти четыре вместе – не те четыре способа, о которых шла речь в первом возражении. Поэтому ясно, что одно и то же слово Святого Писания нельзя изъяснять теми четырьмя способами, что были указаны выше.
Возражение 3. Кроме того, помимо указанных способов есть еще и способ иносказательный, о коем не упоминалось ни в одном из тех четырехчастных [перечней].
Этому противоречит сказанное Григорием: «По способу изложения Святое Писание возвышеннее всех наук, ибо в одном и том же речении и указует на событие, и обнаруживает тайну»[21].
Отвечаю: автор Святого Писания – Бог, который властен выражать то, что Ему угодно выразить, не только посредством слов (что дано и человеку), но и посредством самих вещей. Таким образом, тогда как предметы других наук могут быть обозначены только словами, особенностью этой науки является то, что ее предметы обозначаются как словами, так и сами по себе суть знаки. Поэтому первый способ обозначения, когда предметы обозначаются словами, относится к первому смыслу, историческому или буквальному. Тот способ обозначения, когда предметы, обозначаемые словами, сами в свою очередь являются знаками, называется смыслом духовным, который включает в себя буквальный и основывается на нем.
Этот духовный смысл имеет трехчастное деление. Как указал апостол, Ветхий Закон – прообраз Закона Нового (Евр. 10:1), а Дионисий сказал, что Новый Закон – прообраз грядущей славы[22]. С другой стороны, дела Главы нашего, о коих повествуется в Новом Законе, есть пример того, как надлежит поступать и нам. Таким образом, в той мере, в какой вещи Закона Ветхого прообразуют вещи Закона Нового, речь идет о смысле аллегорическом, в той же мере, в какой [представлены] деяния Христовы, и в той, в какой вещи прообразуют Христа в целях преподания руководства для наших действий, – о смысле этическом. Ну, а в той мере, в какой они предуказуют на вечную славу, – в анагогическом. Поскольку же автора [прежде всего] следует понимать буквально, поскольку [далее] автором Святого Писания является Бог, который единым умопостигаемым актом объемлет все вещи, то, как прекрасно показал Августин, слова Святого Писания могут пониматься в нескольких значениях даже в буквальном смысле[23].
Ответ на возражение 1. Разнообразие значений не [обязательно] приводит к двусмысленности или иному [такого рода] умножению [смыслов]; ибо это смысловое разнообразие зиждется не на том, что одним словом обозначаются несколько вещей, а на том, что обозначенные словами вещи сами по себе являются знаками других вещей. В Святом Писании потому-то и нет противоречий, что все значения опираются на одно, буквальное, из коего, как из единого основания, выстраиваются все доказательства, как это показал Августин в своем письме против Доната[24]. И никто из мучеников в Писании не претерпел таким образом[25], ибо ничто, необходимое для веры и преподанное духовно, не существует иначе, как опираясь на букву Писания.