Ответ на возражение 1. То разумение, о котором говорит Августин, означает любой вид умственного света, который, однако, не будет отвечать всем условиям дара до тех пор, пока человеческий ум не будет приведен к совершенству правильного определения цели.
Ответ на возражение 2. Для пророчества достаточно того разумения, каковое суть своего рода просвещение ума в отношении явленных пророку вещей, в то время как даром разумения является просвещение ума в отношении правильного определения конечной цели.
Ответ на возражение 3. Вера предполагает простое согласие с тем, что предложено [для веры], тогда как разумение предполагает некоторое понимание истины, каковое понимание может относиться к цели только у тех, которые, как уже было сказано, освящены благодатью. Следовательно, [приведенное] сопоставление разумения и веры некорректно.
Раздел 6. ОТЛИЧАЕТСЯ ЛИ ДАР РАЗУМЕНИЯ ОТ ДРУГИХ ДАРОВ?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что дар разумения не отличается от других даров. В самом деле, каким образом могут отличаться друг от друга те вещи, противоположности которых не отличаются? Но, как говорит Григорий, «мудрость дана против глупости, разумение – против тупости, совет – против безрассудства, знание – против невежества»[84]. Однако, похоже на то, что между глупостью, тупостью, невежеством и безрассудством нет никакого различия. Следовательно, разумение ничем не отличается от других даров.
Возражение 2. Далее, умственная добродетель разумения отличается от других умственных добродетелей тем, что ей присуще иметь дело с самоочевидными началами. Но дар разумения не имеет дела с какими-либо самоочевидными началами. В самом деле, естественный навык к первым началам соответствует тому, что самоочевидно по природе, в то время как вера – тому, что превосходит природу, поскольку, как уже было сказано (1, 7), догматы веры – это своего рода первые начала сверхъестественного познания. Следовательно, дар разумения не отличается от других умственных даров.
Возражение 3. Далее, любое умственное познание является либо созерцательным, либо практическим. Но, как было показано выше (3), дар разумения связан и с тем, и с другим. Следовательно, он не отличается от других умственных даров, но содержит в себе их все.
Этому противоречит следующее: при совместном перечислении нескольких вещей между ними необходимо должно существовать некоторое различие, поскольку именно различие и порождает число. Но дар разумения перечислен вместе с другими дарами, как это явствует из книги пророка Исайи (Ис. 11:2). Следовательно, дар разумения отличается от других даров.
Отвечаю: различие между даром разумения и ещё тремя дарами, а именно благочестием, мужеством и страхом, очевидно, поскольку дар разумения принадлежит познавательной способности, а эти три – желающей.
А вот различие между даром разумения и остальными тремя дарами, а именно мудростью, знанием и советом, которые тоже принадлежат познавательной способности, не столь очевидно. Поэтому иным представляется так, что дар разумения отличается от даров знания и совета постольку поскольку два последних связаны с практическим познанием, в то время как дар разумения связан с познанием созерцательным, и что он отличается от дара мудрости, который тоже связан с созерцательным познанием, постольку, поскольку мудрость имеет дело с суждением, в то время как разумение сообщает уму восприимчивость к схватыванию предлагаемых вещей и проникновению в самую их суть. От этой мысли отталкивались и мы, когда устанавливали количество даров (11–1, 68, 4).
Однако при более тщательном рассмотрении можно заключить, что дар разумения, как было показано выше (3), имеет дело не только с созерцательными, но и с практическими вопросами, и точно так же дар знания относится к ним обоим, о чем речь у нас впереди (9, 3), и потому нам надлежит проводить различение иначе. В самом деле, все эти четыре дара определены к сверхъестественному познанию, которое в нас берет свое начало от веры. Но «вера от слышания» (Рим. 10:17). Следовательно, некоторые вещи, с которыми человек соглашается благодаря вере, должны быть предложены человеку для веры не как увиденные им, а как услышанные. Затем, вера первично и по преимуществу относится к первой Истине и уже вторично – к рассмотрению сотворенного, а затем простирается и на определение человеческих действий – в той мере, в какой она действует любовью, как это явствует из ранее сказанного (4, 2).