— Понятно, — сказал Мейсон. — И это все?
— Нет, есть еще проблемы, но их я могу обсуждать только в присутствии Солти.
— В чем они состоят?
— Обвинение в мошенничестве. Я хочу, чтобы вы представляли ответчика. Процесс вы неминуемо проиграете. Абсолютно не за что зацепиться.
— Кто будет выступать в качестве истца?
— Корпорация.
— Минутку. Вы собираетесь нанять меня, чтобы контролировать обе стороны в тяжбе и…
— Нет, вы меня не поняли, — прервал его Кларк. — Выиграйте, если сумеете, но это сделать невозможно. Дело обречено на провал уже до начала процесса.
— Зачем тогда обращаться в суд?
На мгновение Мейсону показалось, что Кларк собирается открыть ему все карты, выложить все начистоту, но опять зазвучали удары по сковороде, на сей раз сопровождаемые угрозой Солти:
— Если вы сейчас же не придете, я все выброшу.
— Я не могу посвятить вас во все нюансы дела, — резко произнес Кларк.
— В таком случае я отказываюсь вести его.
Кларк усмехнулся.
— В любом случае мы можем пообедать вместе и все обговорить. Думаю, вы согласитесь взяться за это дело, когда узнаете о нем подробнее. Вам предстоит разгадать тайну. Кроме того, Джим Брэддисон дюжинами скупает рудники у Хейуорда Смола. На мой взгляд, здесь не все чисто. Но сначала — обед.
Гл 1ава 3
Все четверо расположились вокруг очага, на котором сейчас в котелке закипала вода для мытья посуды. Солти, двигавшийся на первый взгляд слегка неуклюже, казалось, все делал без малейшего усилия. Обед состоял из хорошо проваренных бобов, блюда, приготовленного из нарезанной ломтиками вяленой оленины, тушеной с томатами, луком и перцем, холодных лепешек, густой патоки и горячего чая в больших эмалированных кружках.
Бэннинг Кларк с жадностью набросился на еду и вскоре протянул пустую тарелку за второй порцией.
Глаза Солти весело заблестели.
— Всего пару месяцев назад, — сказал он, — Бэннинг ничего не мог есть.
— Верно, — согласился Кларк. — Сердце болело, состояние ухудшалось с каждым днем. Врачи пичкали меня лекарствами, запрещали двигаться и наконец приковали к постели. Потом появился Солти и поставил свой диагноз. Сказал, что мне нужно жить на природе. Врач в свою очередь утверждал, что это убьет меня. Солти разбил лагерь в кактусовом саду и перенес меня сюда. С той поры я живу на свежем воздухе, потребляю привычную пищу и чувствую себя все лучше и лучше с каждым днем.
— Сердечная мышца ничем не отличается от других, — безапелляционно заявил Солти. — От неподвижной жизни все мышцы становятся вялыми и дряблыми. Самое главное — воздух и солнце. Впрочем, от местных условий я тоже не в восторге. Воздух не такой, как в пустыне. Но, все бы ничего, но когда с океана приходит туман… б-р-р-р! — Солти поежился при одной мысли об этом.
— Скоро выберемся отсюда, — пообещал Кларк. — Солти, мисс Стрит захватила с собой портативную пишущую машинку. Мейсон может надиктовать договор о слиянии наших пакетов акций, мы подпишем документ прямо здесь, чтобы избавить мистера Мейсона от необходимости приезжать сюда еще раз.
— Меня устраивает.
— А как насчет дела о мошенничестве? — поинтересовался Мейсон.
— Я вынужден посвятить вас в некоторые детали моей жизни здесь, чтобы вы поняли ситуацию в целом, — ответил Кларк. — В доме живет медсестра Велма Старлер, которая присматривает за мной. К тому же у меня есть чудаковатая экономка Нелл Симс. Она владеет рестораном в Мохаве, в который мы с Солти иногда заглядывали, когда, бывали в тех краях. После смерти моей жены Нелл переехала сюда.
— Вероятно, она привязана к вам, — предположил Мейсон.
— Только не в том смысле, как вы думаете, — со смехом ответил Кларк. — Она замужем, у нее есть дочь лет двадцати от первого брака. Очень своеобразная женщина. Ее муж, Пит Симс, не менее примечателен по-своему. Пит, в основном, занимается тем, что подкладывает самородки в ничего не стоящие прииски, потом продает их по завышенной цене. Отпетый мошенник и запойный пьяница, испытывающий полное отвращение к труду. Хейуорд Смол — маклер по операциям с приисками и администратор — немного занимается психиатрией и внушением. Он около года назад и рассказал Питу о раздвоении личности. С тех пор Пит превратил свое второе «я» в козла отпущения. Нелепо до крайности, но сам он относится к происходящему с какой-то наивной искренностью. Например, он заявляет, что по его разрешению Смол производил над ним какие-то опыты, связанные с гипнозом, которые немедленно выявили его второе «я». Но особенно смешно, что сам Пит знает настолько мало о раздвоении личности, что рассказы его звучат совершенно неубедительно. Он просто продолжает пить и прокручивать свои аферы, а потом сваливает все грехи на свое второе «я», мистическую личность, которую он называет «Боб».