Солти достал из кармана вересковую трубку, набил ее табаком, взглянул на Нелл, усмехнулся и покачал головой.
— Ты заляпаешь ее мылом.
— Знаете, как они моют посуду? — обратилась Нелл к Делле Стрит. — Раскидывают ее на земле, натирают песком, ждут, пока песок высохнет, стряхивают его и ополаскивают все тарелки одной чашкой воды.
— Это единственный способ в мире действительно хорошо вычистить посуду, — заявил Солти, с удовольствием попыхивая трубкой. — В пустыне приходится именно так поступать, потому что воды мало. Но, как ни странно, посуда действительно становится чистой. Берешь чистый песок, натираешь им тарелку, стряхиваешь песок, ополаскиваешь водой и получаешь чистую тарелку.
— Чистую! — прошипела Нелл.
— Я и говорю — безупречно чистую.
— Чистый яд, — не унималась Нелл. — Не понимаю, почему ты задумал отравить Бэннинга? Под чьим дурным влиянием? Лучше бы готовил пищу его родственнику, живущему в доме. Тому немного яда совсем не помешало бы.
Солти криво усмехнулся, продолжая попыхивать трубкой.
— Почему же ты его не отравишь, Нелл?
Лицо ее вдруг потеряло всякое выражение, как будто одеревенело. Она взяла у Бэннинга Кларка пустой стакан, собралась было уходить, потом повернулась к Солти и многозначительно сказала:
— Как часто в шутку мы мечем бисер мудрости перед свиньями.
Затем повернулась и величественно зашагала прочь.
Мейсон широко улыбнулся, достал портсигар, протянул его Делле, потом предложил закурить Бэннингу Кларку.
— Занятная женщина. Почему она так переиначивает пословицы?
— Этого никто не знает, — ответил Кларк. — Иногда мне кажется, что она перевирает их непроизвольно, а иногда, что она делает это намеренно, подгоняя их под собственную философию. Многие ребята в Мохаве приходили в ее ресторан скорее послушать ее, чем пообедать. Как насчет договора? Вы можете составить его прямо сейчас?
Делла Стрит открыла футляр машинки, положила ее на колени, вставила бумагу и копирку.
— Мне еще не приходилось печатать договор о слиянии пакетов акций, сидя на земле самодельной пустыни в фешенебельном районе Сан-Роберто. Боюсь, получится не слишком аккуратно, но я попробую.
— Меня не интересует, как будет выглядеть документ, — сказал Беннинг Кларк, — лишь бы он имел юридическую силу.
Мейсон кивнул, задал несколько вопросов и начал диктовать текст договора. Закончив, он протянул один экземпляр Кларку, второй — Солти Бауэрсу.
Кларк внимательно изучил документ. Бауэрс даже не прочитал свой экземпляр.
— Вы обязаны его прочитать, — сказал Мейсон.
— Зачем?
— Иначе он не будет иметь юридической силы.
Бауэрс взял в руки свой экземпляр и стал старательно читать текст, шевеля губами, произнося про себя каждое слово.
— Все в порядке? — спросил Мейсон.
Бэннинг Кларк резким движением достал авторучку, поставил под документом свою подпись и протянул ручку Солти Бауэрсу.
Бауэрс подписал оба экземпляра, вернул ручку Бэн-нингу Кварку, взял трубку, поднес было ее к губам, но вдруг передумал и посмотрел прямо в глаза своему партнеру.
— Она тебя обманет, — сказал Кларк.
— О чем ты? — быстро и несколько раздраженно спросил Солти.
— Ты знаешь, о чем.
Солти зажал трубку зубами, зажег спичку, поднес пламя к трубке и снова посмотрел на Кларка.
— Она будет верна мне, — многозначительно произнес он и втянул пламя внутрь своей вересковой трубки.
Глава 4
Дипломированную медсестру Велму Старлер в последнее время мучила бессонница. Как и всякий медицинский работник, она воздерживалась от лекарств, особенно после того, как поняла, что причины недуга кроются в разладе с самой собой.
Она знала, что сказал бы в данном случае Ринки. Ее младший брат, хотя разница в их возрасте составляла всего год, был большим любителем приключений. Его голова была полна различных идей, новых и весьма нетрадиционных, — о людях, о собственности, о правах человека. Ринки посчитал бы, что она понапрасну тратит время, приковав себя золотой цепью к избалованному миллионеру, жизнь которого не имеет никакого значения для остального человечества. Ринки летал на самолете где-то в южных морях. Армия нуждалась в медсестрах — почему бы Велме не отправиться туда, где она действительно нужна, писал он ей в каждом письме.