– Тут не вяжется одно с другим! – нетерпеливо вмешался Биттерлинг. – Вся эта сплошная путаница нам ничем не поможет. Только собьет с толку еще больше! Когда мы встретились, он ни словом не обмолвился о случившемся утром, равно как и о своих планах на вечер. Он нисколько не был взволнован и в полном одиночестве, совершенно спокойно сидел на стене изгороди.
– И собирался искать там грибы? Белые, не так ли? – уточнила Гортензия, слегка нахмурившись. – А сколько их у него уже было в корзине?
– А ведь у него не было с собой корзины, – с некоторым удивлением проговорил Звентибольд. Как он раньше этого не заметил!
– Вы уверены? Значит, он пошел за грибами без корзины?
Биттерлинг растерянно кивнул: Бульрих просто сидел и курил трубку, вот и все.
– Довольно необычное место для любых грибов, а тем более для белых, – продолжила Гортензия. – Мой дорогой Звентибольд, возможно ли, что ваш дорогой кузен был занят чем-то другим, а вы застали его врасплох, и поэтому ему пришлось выдумать на ходу дурацкую историю про грибы?
– Застал его врасплох? – изумленно повторил Звентибольд. – Он курил трубку… Может, сел отдохнуть под кустами ежевики?
– Что же его так утомило – вот в чем вопрос! Ведь он не сказал, что вышел прогуляться, а это было бы самым естественным объяснением. Я знаю Бульриха. К странным отговоркам он прибегает только тогда, когда ему есть что скрывать и когда он не хочет делиться тем, что у него на самом деле на уме. Он всегда так делает, а я всегда вижу его насквозь, – сказала Гортензия.
Звентибольд еще раз прокрутил в памяти дневной разговор. Внезапно ему показалось, что Гортензия попала в самую точку. Сам он был настолько занят мыслями о делах в Баумельбурге, что не заметил в поведении Бульриха ничего странного. Однако теперь он мог с уверенностью сказать, что при встрече тот вел себя весьма подозрительно. Биттерлинг обмер и медленно покачал головой.
– Но что он там делал? Чем занимался? Не рисовал же просто так на бересте… Нет, на самом деле он вообще ничего не делал, – вздохнул Звентибольд.
– Постарайтесь вспомнить, не было ли чего-то необычного? Может, он говорил что-нибудь странное? – не отступала Гортензия.
Звентибольд еще раз хорошенько подумал. Остальные смотрели на него с таким выражением, словно от его ответа зависело немедленное возвращение Бульриха.
– Нет, насколько могу судить, – с сожалением ответил он. – Мы говорили о Празднике Масок в Баумельбурге, и самым необычным было лишь то, что он знал о тайном желании Гортензии войти в совет устроителей.
Гортензия выслушала последние его слова, приподняв брови. Звентибольд ответил ей раздосадованным взглядом и слегка покраснел. Его вдруг осенило: должно быть, кузен решил отправить его в Зеленый Лог под любым предлогом, только чтобы избавиться от него. Не может быть! Биттерлинг и не думал, что Бульрих настолько хитер. Кроме того, он упорно отказывался верить в то, что интерес Гортензии к маскараду в Баумельбурге не был искренним. Она же так убедительно об этом говорила!
Только Карлман, казалось, понял суть безмолвного обмена взглядами между Гортензией и Звентибольдом. Он снова посмотрел на развернутый эскиз на столе и, не найдя там ничего полезного, обратился к карте в рамке. Отыскав Зеленый Лог, он задумчиво проследил путь вдоль живой изгороди.
– Мама, а у Бульриха есть друзья возле Жабьего Моста? – спросил Караман.
– Вроде бы нет, – слегка удивилась Бедда. – Хотя, может, он знаком с Альбином и Куно или с пасечником Камиллусом. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что если он был на тропинке у живой изгороди, то мог направляться туда.
– Но, елки-поганки, с какой стати ему скрывать это от меня? – возразил Биттерлинг.
– Не знаю, – ответил Карлман. – А если наоборот? Может, он шел в Воронью деревню?
– Вот уж нет, – твердо ответил Звентибольд. – Я шел как раз оттуда и упомянул о Лорхеле и Ламелле, но он и слова не сказал, что сам туда собирается…
– Не сходится! – перебила его Гортензия. – Бульрих, как всем известно, путешествует по ближним и дальним окрестностям по одной-единственной причине – чтобы составлять свои карты.
– Это правда, – подтвердила Бедда. – Ничто другое не заставит его выйти за дверь даже в распрекрасную погоду.
– Зачем же ему скрывать это от меня? – спросил Звентибольд. – Ведь он так гордится своими рисунками! Я совершенно уверен, что, если бы он и впрямь собирался набросать там карту, он бы сразу мне об этом сообщил.
Все это время Карлман изучал карту в рамке так внимательно, словно видел ее впервые.