Вмиг выросли когти и зашуршали готовые к полету крылья. Первые листочки огня застыли в тягучем воздухе, разговоры за стенками шатра превратились в низко урчащее бормотание.
— Хисссс… ессссть… — он зашипел в предвкушении.
Вместе с трескучими языками пламени Стриж взлетел, прорывая крышу шатра, и издал душераздирающий крик, подобающий настоящему демону. Вопль жажды, требование крови и жертвы — проснулись все, вплоть до деревенских собак, завывших в ужасе. Сотни сонных людишек внизу, исправно служивших истинному божеству, готовых накормить его своими душами, напоить жизнями. Сотни жертв, призывавших его — дождались. Воплощенный завыл ещё раз, оповещая стадо о своем явлении, и волны паники и животного ужаса ответили ему — и все замерло.
— Мне… всссе мне…
Хилл опомнился, когда в когтях забилось очередное тело с прокушенной шеей и забрызгало ему глаза кровью. Он хотел утереться, поднес к лицу руку — блестящую мокрой черной чешуей, с клочьями плоти на когтях. И услышал смех. Довольный, ледяной… божество на мгновенье оторвалось от трапезы, сыто рыгнув.
— Хватит! Все! Достаточно!
На мысленный вопль покровитель ответил недовольством и недоумением. Хисс не желал отказываться от законной жертвы — а кем ещё могут быть эти людишки?
— Отпусти меня! Своих ты все рано получишь.
— Обещаешшшь?
— Да.
Тень отступила, всего на шаг, возвращая Лунному Стрижу полный контроль над телом. Труп в белом балахоне, выпущенный из когтей, медленно полетел вниз, ускоряясь и догоняя дюжину предшественников. Звуки возникли где-то на границе слышимости, из тяжелой вибрации и басового рычания превращаясь обратно в крики и собачий вой.
Внизу занимался шатер, суетились фигуры в белых балахонах, пинками и криками поднимая растерянных разбойников и задирая головы вверх — откуда на них свалились окровавленные тела. За те несколько секунд, что понадобились Темному для трапезы, мятежники не успели ничего понять. Но теперь паника распространялась со скорость пожара.
Божество, подчиняясь древнему договору, больше не требовало смерти всех живых. Только фанатиков — и лишить Хисса положенной доли не осмелился бы никто. Лунный Стриж и не собирался. Но сливаться с Темным снова не хотел. Свою работу он сделает и без принуждения.
Он завыл ещё разок, чтобы привлечь внимание публики, и, заложив крутой вираж, чуть не врезался в ближайшее дерево. Демоновы крылышки плохо слушались с непривычки, но исправно держали в воздухе. Ему же требовалась хорошая маневренность, так что с дивным приобретением пришлось пока распрощаться.
Хилл спрыгнул на землю и сосредоточил все внимание на носителях белых тряпок. Их оказалось не так уж и много, всего десятка четыре. Правда, за последними пришлось немножко погоняться. Они успели-таки сообразить, что явившиеся за Пророком демоны собираются захватить к Хиссу и всех его верных последователей, но вот убежать достаточно далеко уже времени не хватило.
Оглядев напоследок учиненный разгром и разбегающихся в панике бандитов, Лунный Стриж подобрал упавший мешок, выцепил из кучи барахла у одного из костров кусок рогожи и завернул голову в него. А заодно обругал себя болваном безмозглым — кто же в здравом уме сует свежеотрезанную голову просто в мешок! Вся рубашка изгваздана, и вообще, что за вид! Вспомнив, что неподалеку есть река, Лунный Стриж снова превратился в демон знает что с крылышками, и, поднявшись над деревьями, довольно быстро её нашел.
Устроившись на другом берегу, он старательно отстирал одежду, помылся сам и залетел на самое высокое и раскидистое дерево, поспать немного. Как ни странно, в эту ночь Лунному Стрижу снились светлые и приятные сны. Про беззаботных птичек и вкусных паучков.
Глава 8. Туман и солнце, день чудесный…
239 год. Суард, за две недели до Осенних гонок.
Туман и косые солнечные лучи, и рассветная тишина… кружевная мелодия флейты и прозрачный силуэт над янтарной рекой… смеющаяся туманная дева танцует на воде, протягивает руки…
Золотая пыль на коже, прикосновение — теплое и дразнящее…
Мимолетный поцелуй, вздох… аромат речных кувшинок в молочной дымке, ускользающее тепло… танец, трепет дыхания, биение сердца — совсем рядом…
Прохладная трава, горячие губы… порыв… крепко оплетенные травой руки — и снова её смех…
— Тигренок, — услышал он знакомый голос.
Хилл проснулся. Вспомнил вчерашний день, и сон, и множество подобных снов. И узнал её — девушку золотой реки и тумана. На миг и в её глазах мелькнуло узнавание… но исчезло, растворилось в колдовском пламени.