Отец…
Первые дни на клановом корабле…
До того момента он видел Грозу лишь издали, да слышал от матери и сестер о его благородном и миролюбивом характере. Но первая личная встреча настолько потрясла и испугала мальчишку, что тот едва не начал заикаться. Что-то эти самки явно напутали… Хотя, чего было ожидать от опытного, повидавшего многое воина, успешно доведенного до состояния шока? Еще и в разгаре Сезона… Гроза, конечно, был на взводе больше, чем когда-либо, и не по собственной вине, но Сумраку-то от этого легче не становилось.
По причине своего слишком юного возраста и специфического воспитания молодой самец был настолько наивен и прямолинеен, что невольно стал настоящим специалистом по выведению отца из состояния эмоционального равновесия. В первый же день он спровоцировал Грозу на крайние меры, когда сперва без всякой задней мысли поинтересовался, почему это на корабле так грязно. Действительно, а почему же клановый корабль, на котором в разное время обитали от тридцати до ста взрослых самцов, суровых, закаленных в боях межзвездных охотников; корабль, ведавший ежедневно десятки сражений; корабль, на который сволакивались ежегодно тонны необработанных трофеев, не отличался стерильностью?..
Гроза на первый раз стерпел. И его неразумный потомок, вместо того, чтобы заткнуться и делать, что говорят, продолжил выдвигать претензии, не подозревая, что играет с огнем. Когда ему было велено переодеться, Сумрак, с подозрением разглядывая предложенную «униформу», беспардонно осведомился:
— А чем моя одежда плоха? И оно, что, уже ношеное?
Гроза только скрежетнул зубами.
— Мне еще еще три года до обучения, для чего ты забрал меня, отец?
Вот это стало последней каплей. Гроза взревел. Гроза вспыхнул. Сумрак доигрался…
То, что последовало дальше, он помнил так, будто это случилось вчера. Его, еще ни разу в жизни ничьим пальцем не тронутого, отец бросил на колени и безжалостно выпорол до кровавых рубцов. Ни юный возраст, ни скромные габариты подростка не остановили его руку; вожак наказал его с той же строгостью, которую иногда был вынужден применять к особо проштрафившимся охотникам клана. К взрослым, черт возьми, привычным к боли мужикам, огромным, почти как он сам!
Сумрак охрип от крика, и ноги отказывались держать его. Слезы застилали глаза, он ничего уже не видел вокруг и ничего не понимал. А озверевший Гроза схватил сына за гриву, подняв одним рывком, протащил по коридору и втолкнул в пустой отсек, где молодому самцу предстояло провести все ближайшие, отнюдь несладкие свои годы…
Забившись в дальний угол, Сумрак провыл всю ночь от ужаса, обиды и боли. К утру вся спина воспалилась, началась лихорадка. Явился чопорный корабельный врач, направленный остывшим и теперь уже обеспокоенным Грозой. Он сердито сказал, что не обязан ко всем болезным сам таскаться, и Сумрак должен был обратиться еще вчера, а то, что юнец не в курсе, где медотсек — не его проблемы; обколол антибиотиками и дозволил тренироваться.
Этот случай был лишь первым в бесконечной череде подобных… Так нелепо и недостойно Сумрак приобрел свои первые шрамы, которым суждено было оставаться на его шкуре всю жизнь как напоминание о том, кем он был, и намек на то, кем он должен был стать.
Именно такие ситуации быстро научили его держать пасть на замке, а, если и говорить, то часто неправду. Капризам и вольнодумству следовало навсегда остаться под далеким кровом материнского дома…
Мать…
Иногда она, конечно, тоже была к нему строга, но максимум, что позволяла себе — это легкий шлепок или подзатыльник. Ее дочерям, порой, доставалось крепче, чем единственному наследнику. А Сумрак, даже капитально провинившись, вскоре оказывался полностью прощенным. Тогда, прикорнув у Загадки на коленях, он наслаждался тем, как мать нежно ворошит его гриву и гладит по спине, слушая ее долгие рассказы о мире и природе вещей, о яутжах и их взаимоотношениях, об искусстве, морали и политике — обо всем на свете.
Для окружающих так навсегда и осталось непонятным, почему Загадка настолько по-особенному относилась к сыну. Даже супруг, спустя годы, не добился от нее вразумительного ответа. А все было на самом деле элементарно. Изначально не хотевшую сыновей самку просто перемкнуло, когда она впервые увидела свое дитя: маленькую копию возлюбленного Грозы, который так редко бывал рядом и которого Загадка, будь на то ее воля, никуда бы от себя не отпустила.
Сумрак навсегда запомнил прикосновения материнских рук… Ни одна самка не смогла бы дать того же. Женские ласки, как он уже успел убедиться, всегда вели только к одному… И, чем ближе эти хищницы оказывались к заветной цели, тем яростней и жестче становились их касания, будя в самце ответную ярость. А он иногда так хотел прежнего покоя…
Лишь однажды молодому воину довелось испытать нечто, от чего всколыхнулась внутри все родное, близкое, забытое…
Сойэ…
Эта самка многим отличалась от самок яутжей. Ничего удивительного, ведь она таковой и не являлась. Она была уманкой – представительницей одной из слаборазвитых далеких цивилизаций. С уманами поддерживались длительные и прочные отношения одностороннего порядка — проще говоря, на уманов издревле охотились. Агрессия этих, на первый взгляд, очень слабых существ, иногда просто поражала. Они неустанно грызлись между собой, истребляя целые населенные пункты самым варварским способом. Они не чтили своих самок и не останавливались перед уничтожением детенышей, но при этом умудрялись плодиться с такой ошеломительной скоростью, что можно было только диву даваться. Разумный контакт с этим видом вряд ли что-то мог дать, а вот боевые упражнения на планете уманов были полезны, развивая у молодняка представление о хитром и коварном враге, которого легко недооценить. Раз в несколько лет яутжа выбирали из всей популяции самые агрессивные и опасные группировки, на которых тренировалась побеждать. Черепа этих странных существ должны были на начальном этапе украсить трофейную стену каждого достойного воина. Кое-кто потом всерьез увлекался добыванием специфической дичи, кто-то, напротив, разочаровывался в ней — видимо, кому как везло, у уманов не было общей военной стратегии. Именно благодаря своей непредсказуемости они и считались достаточно сложным объектом для Охоты.
Самому Сумраку довелось побывать в их владениях три раза. В первый раз ему не понравилось — было слишком легко. Настолько, что он усомнился, заслуживают ли вообще уманы внимания как соперники. Ему даже как-то совестно стало их убивать… Во второй раз, когда Сумрак прилетел уже в порядке эксперимента, его наоборот чуть не прикончили. В третий раз он вернулся, чтобы, наконец, разобраться для себя, стоит ли дальше тратить на уманов время. И вот тогда он встретил ее…
Сойэ, по-видимому, оказалась жертвой самцов из чужого племени. Непонятно, зачем они ее держали у себя — решили бы спариваться, так спаривались бы — они круглый год этим занимаются. Но вторую самку, бывшую с ней в паре, они, тем не менее, хладнокровно убили, а она-то всего-навсего попыталась незаметно от них улизнуть. Видно, что-то другое было у них на уме… Самцов этих Сумрак перебил без особого напряга, вновь оставшись разочарованным. Что было делать с самкой? Ну, он просто решил ее выпустить, пускай бежит, может, своих отыщет…
Тут-то его и поджидал огромный сюрприз. Самка увязалась за ним. Отогнать не получилось, спрятаться тоже. А она вдруг ни с того ни с сего еще и начала на него напрыгивать, совершая при этом оскорбительные жесты… Сумрак был обескуражен. Он даже на минуту заколебался — а не ошибся ли он с полом? У самок уманов на голове обычно произрастал густой длинный мех, а эта была короткошерстная, подстать мужским особям. Короче говоря, запутавшись в поведении этого наглого существа, Сумрак едва не пришиб его, но вовремя остановился, допустив мысль, что, может быть, между ними произошло банальное недопонимание. Откуда уману знать, какие жесты у яутжа дружеские, а какие вызывающие? Может, те ее кивки нелепой головой означали не агрессию, а, к примеру… благодарность? В любом случае, особь поступила весьма благоразумно, упав на землю и продемонстрировав свою несостоятельность как воина. Но даже после этого инцидента она не отвязалась…
Сумрак подумал, что, должно быть, все равно отвяжется по дороге, и в конце концов позволил особи бежать следом. И она реально быстро отстала… После чего начала пищать, как детеныш! Сумрак не выдержал, вернулся посмотреть. И, стыдно признаться, сердце его дрогнуло. Это было как младшую сестренку в беде оставить… Нет, он понимал, конечно, что глупо так рассуждать, что нельзя сравнивать самку дичи с сородичами, но… Черт! Черт! Еще раз черт! Он просто не смог бросить ее.